И тотчас случилось худшее, что могло произойти – вновь забарахлили инверс-очки, которым и так давно было место у старьевщика Рема. Четкое панорамное изображение вдруг задергалось, в конических линзах окуляров пробежала молочная волна. И сразу же исчез привычный пейзаж морского берега с рыбацкими шхунами и причалом. Остров заметно потемнел, гряда невысоких холмов за поселком сменилась на цепь иззубренных скал. Вместо беспорядочно разбросанных рыбацких хижин, слепленных кое-как из обломков старых кораблей, появился фантастический поселок, залитый тусклым светом звезд. Каждый его дом был сварен из мощных титановых плит и напоминал небольшую крепость, глубоко врытую в каменистый грунт. Старенькая «Гелла» тоже преобразилась – на месте шхуны теперь стоял изрядно потрепанный космобот. Вместе с десятком таких же овальных мини-космолетов, он был припаркован к ровной каменистой площадке – это был космопорт астероида. Именно астероида – при свете восходящего солнца было отчетливо видно, что остров на самом деле представляет собой каменную глыбу километрового диаметра!
Дрожащими руками Ахав стал вращать конуса инверс-очков, пытаясь как можно быстрее вернуть прежнее видение мира, такое привычное и земное. Он слишком стар, чтобы смело взглянуть в глаза истине! Одно дело ощущать себя рыбаком, плавающим по безбрежным просторам морекосма, а другое – знать, что ты лишь бродяга-астронавт, всю жизнь рыщущий в поисках добычи по ледяному космосу в бронированной скорлупке космобота…
Изображение морекосма никак не желало восстанавливаться. Ахав был в отчаянии – неужто встроенный в оправу очков микрокомпьютер совсем отказал? Это было бы для него катастрофой. Даже поношенные очки у старьевщика Рема стоили двести сестрий, а о новых и говорить не приходится – цена им целое состояние. Если компьютер не заработает, то пиши пропало: в морекосм выходить нельзя. А это означает худшее: на следующей неделе для расплаты со сборщиком налогов господином Спеллом у него не будет и гнутого медяка…
В инверс-очках мигнуло раз, другой. затем молочный туман неторопливо рассеялся. Ахав, затаив дыхание, вновь окинул взглядом берег и облегченно вздохнул. Все было, слава богу, на привычном месте: рыбацкие шхуны с обвисшими парусами, илистый берег, заваленный гниющими водорослями и белыми створками раковин, ветхий дощатый причал… Только на периферии изображение продолжало дрожать, и там порой проглядывал иной, истинный вид острова. Ладно, ничего страшного – ему, Ахаву, не впервые вести «Геллу» в таких условиях…
Шхуна внезапно дрогнула, качнулась, за бортом послышалось булькание, шорох, журчание – начался прилив. Ахав, опираясь на медную ручку двери рубки, закряхтел и поднялся на ноги. И сразу же он увидел необъятные просторы морекосма,