– Да сама Беата!
– Вы дружили?
Замотанная в толстую шубейку и обутая в теплые валенки, Катя совершенно не испытывала холода, поэтому принялась весьма словоохотливо прояснять ситуацию.
Как-то раз, примерно месяц тому назад, мать мужа довела девушку до слез, и она гуляла во дворе с сыном в отвратительном настроении. Неожиданно из подъезда вышла Беата и улыбнулась.
– Здравствуйте, какой сегодня день замечательный, солнечный.
– Ничего хорошего, – буркнула Катя.
Она немного удивилась. Беата появилась в их доме не так давно и держалась со всеми вежливо, но отчужденно.
– Вы расстроены? – спросила соседка.
– Свекровь доконала, – пожаловалась Катя, – прямо запилила до смерти, все ей не хорошо.
– Вот и у меня такая же будет, – вздохнула Беата, – еще в загс заявление не отнесли, а уже терпеть меня не может.
Около получаса девушки простояли возле подъезда, обсуждая милых родственниц, и расстались весьма довольные друг другом. Катя и думать забыла об этом разговоре, но пару дней назад ее вызвали повесткой в милицию, провели в комнату, где стояло пятеро женщин в каракулевых шубах, и попросили:
– Посмотрите внимательно, никого из присутствующих ранее не встречали?
Девушка прищурилась и воскликнула:
– Вот эта из нашего подъезда вылетела! Я ее сразу узнала, по родинке на щеке.
Потом молодой милиционер, провожавший Катю на выход, разболтал, что эта тетка убила накануне свадьбы невесту своего сына.
– Вот оно как, – причитала Катя, – теперь они нас уже ножами резать начали. Я прям боюсь в ванну пойти, моя запросто утопить может.
– Почему вы сказали, что Беата недавно появилась в доме? – удивился я.
– Так Евгения Львовна умерла, – невпопад ответила Катя.
– Кто? – совсем растерялся я.
– В ее квартире раньше баба Женя проживала, а примерно год назад ее похоронили. Ну затем Беата въехала, вроде ей по наследству площадь отошла.
– Где же она раньше жила?
– Понятия не имею.
Я лязгнул зубами и осведомился:
– Не знаете, случайно, Лена эта, что газетами торгует, где обитает?
– А здесь, – пояснила Катя, – в нашем подъезде, на пятом этаже, ее квартира самая последняя.
– И Евдокия Петровна тут?
– Эта старая жаба? Точно.
Я поблагодарил Катю и на негнущихся, словно поленья, ногах двинулся в подъезд.
Внутри обшарпанного помещения невыносимо воняло кошачьей мочой, но мне было все равно. Сняв перчатки, я взялся за батарею и почувствовал, как тепло проникает сквозь ладони. Внезапно на лестнице показалась старуха и заругалась:
– Ишь, устроился, ступай отсюдова во двор ссать. Нечего из подъезда сортир делать!
– Я греюсь.
– Брехун, – выплюнула милая старушка, – навонял тут.
Ее толстое, помятое лицо излучало гнев, маленькие глазки злобно поблескивали из-под набрякших век. Я оторвался от батареи и пошел вверх. Сначала заглянул