Люди Стояна бродили по поляне и, проверяя, нет ли живых, били копьями в лежащие тела. Удалось взять двоих пленных – эту девицу и караульного, которого в самом начале схватки оглушили булавой так, что он пролежал лицом в траве до конца, и только сейчас приходил в себя. Его трясло и рвало, и Первуша уже хотел пустить в ход свой топор, но князь запретил.
– Нам нужны сведенья, а не мертвецы. Как только эти двое всё расскажут, тогда хоть четвертуй. А пока заберём.
И обратился к пленному, присев рядом с ним.
– Ну говори, если жить хочешь. Где ещё брат ваш ходит?
Из тех путанных слов, которые сумел выдать сотрясённый мозг пленника, Стоян сделал вывод, что ещё одна стайка древлян, такая же числом, должна стоять недалеко от Получья. То было село в одном поприще пути от них, и, стало быть, отряд их успел бы дойти к нему до утра.
Викто, слышавший мутную речь древлянина, сделал другие выводы и обратился к Любору:
– Лучше бы тебе просить отца не ходить на Получье. Я думаю, князь хочет лёгкой крови, и раззадорился после такой быстрой победы. Но вряд ли на Получье кто-то есть. Если они идут через леса к ладьям на реку, то скорей возьмут к рассвету, а Получье напортив – на закате. А если решат идти пешей ровной дорогой, то всё равно туда не сунутся. К чему им влезать в болота? Смотри сам, княжич, но таково моё мнение.
Любор ощупал раздутый нос, из которого всё ещё капало, и усмехнулся.
– Если тебе хочется скорей домой и на лежак, можешь сам с ним поговорить.
Витко махнул рукой и только проворчал.
– Моё дело совет дать. Никто никогда не слушает… Так и живём. Ни Полели, ни Малинки не найти нам, стало быть.
Он вообще, как и все философы, и поворчать любил, и отпустить умел.
Получье, которое даже и название своё получило от речных излучин и ручьёв, пронизавших леса, окружали топи, и под ногами хрустела зелёная ещё неспелая болотная ягода. Душная влага стелилась в воздухе, и любой мало-мальски знакомый с лесами человек заключил бы, что повсюду тут трясины, и водить по ним дружину смерти подобно. А уж древляне, жители деревьев, знали это лучше всех. И смышлёный Викто только горько посмеивался.
Село было крайним в землях Стояна, и в уже двух поприщах отсюда, к северу, начинались земли дреговичей. Народа мирного и тихого, и почему-то имевшего страсть к такого рода местностям – возможно потому, что пояс болот надёжно охранял от нападений. Но и кочевали они реже. Если племя Стояна каждые четыре года уходило на новые места, сжигая землянки и острог, и давало пахотной земле отдохнуть от урожайных родов, дреговичи цепко держались своего клочка, свободного от топей и лесных корней.
Получье