Между стеной и кромкой воды громоздились соляные торосы. Я поймал себя на том, что ежусь, будто от холода, хотя Адонай – нет, все же солнце – светил ярко, термоядерным маяком нависая над кромкой обрыва. Тень скал еще не накрыла город, долгий габриэльский день едва клонился к закату, но, хотя камни пропитались теплом, вид нетающих льдистых глыб действовал на подсознание. Самые старые наросты желтели йодом, и пахло здесь, совсем как на любом земном берегу – гниющими водорослями. Кое-где среди соляной крошки, под кристаллическим настом, там, куда дотягивались струйки маслянистой воды, пестрели комья бактериальных колоний всех оттенков синего и лилового: от блеклой небесной голубизны до колера черных тюльпанов.
Мимо прокатил грузовик: местной сборки, судя по виду. Кроме того, на бортах не было рекламы. Я благоразумно отступил на обочину, и соль захрустела под ногами.
Следующая машина рядом со мной притормозила.
– Эй, новик, тя подбросить?
Водитель говорил по-английски с сильным акцентом.
– Спасибо, – отозвался я, забираясь в кабину, и добавил, мысленно прикинув, – пане.
Колонист просиял.
– Э, да мы никак земляки? – Он нажал на газ, и машина двинулась снова.
– Не совсем, – уклончиво ответил я тоже по-польски. Не доверяя памяти, я запустил секретаря на проверку: акцент убрать не выйдет, но, возможно, удастся скрыть от парня мое происхождение. – Я из-под Вильна.
– Ну, тож ничего. – Водитель заткнул обратно под шапочку выбившуюся русую прядь. – Я, вон, из Плоцка, так на меня тесть до сих пор сверху вниз поглядывает – что с этих мазовецких взять… А куда собрался-то, земляк?
– На тот берег, – объяснил я вполне охотно. Дорога тянулась вдоль берега, но впереди уже виднелся пирс, необыкновенно далеко уходящий в море. Похоже было, что я свалял большого дурака, не загрузив со справочного терминала в приемнике хотя бы карту города, поскольку не собирался в нем задерживаться. – Командировка.
– То я вижу, с Земли только что, – солидно кивнул водитель. Приглядевшись, я понял, что он моложе, чем выглядит: не под сорок ему, а едва тридцать стукнуло. Обманывали манеры да морщины, проеденные вездесущей солью, нескончаемым ветром и неизбежным ультрафиолетом. – Вот как раз со мной и доедете. Допуск есть?
Я кивнул.
– Ну тогда повезло. Припасный катер отправляется, как все загрузим. За мной еще три машины, в самый раз вам договориться с кэпом.
– А что такой причал длинный? – поинтересовался я, поддерживая беседу.
– Мелко, – пожал плечами мазовшанин, – не море, а лужа… Только где старый разлом не закрылся, там глубина, а так катера по дну килем скребут.
Вот вам разница между человеком и программой, даже самой эвристической. У секретаря