Когда я наконец решусь,
То в гости к счастью напрошусь.
Мне интересно, как живётся
Тому, кто дивно так зовётся,
В каком живёт оно краю,
С кем разделило жизнь свою,
И как смогло оно устроить
Так, что нельзя его расстроить.
«Возьмём сегодня для примера…»
Возьмём сегодня для примера
Меня. Труды мои – химера.
Все дни со страстью, с куражом
Гоняюсь я за миражом.
И тем же занята ночами.
Спроси: «Зачем?», пожму плечами.
Спроси, как время провожу,
Скажу: «Вокруг себя гляжу».
Спроси, каков мой род занятий,
Скажу: «Ищу я для объятий
Объект. И всё, что отыщу,
В свой стих немедленно тащу».
«Сей скоротечной жизни миги …»
Сей скоротечной жизни миги —
Они должны быть в красной книге.
Нельзя ни комкать их, ни мять,
Их надо, точно дар, принять,
Чтоб те, что в душу к нам влетели,
Покинуть нас не захотели
И больше не рвались вперёд,
Замедлив чудом свой полёт.
«Хочу с тобой поговорить…»
Хочу с тобой поговорить,
Но как назвать тебя – не знаю.
То белым светом называю,
То называю «жизни нить»,
То назову тебя судьбой,
То временем, то небесами,
Где я могу парить часами,
Неся тетрадочку с собой.
Во всяком случае, ты то,
Ты тот, ты та, с кем важно крайне
Мне побеседовать о тайне,
Которой не постиг никто.
«Конечно, жить на свете сложно…»
Конечно, жить на свете сложно,
Но лишь таким путём и можно
Увидеть неба синеву. Я потому лишь и живу,
Что в этом мире есть такое,
Что не даёт никак покоя,
Что трудно описать пером.
Вот листья в воздухе сыром
Летают. Им пока летится.
Нам с ними выпало родиться
В одном краю. Я в те же дни
Кружу по свету, что они.
Живут они, как жить привыкли —
Чуть покружились и поникли.
А я который год кружу
И всё ума не приложу —
Как можно покружить и сникнуть,
Упасть на землю и не пикнуть.
«Я так долго была молодой…»
Я так долго была молодой,
Баба старенькой, мама бессмертной.
Жизнь так долго была милосердной,
Окружая воздушной средой
Всё привычное – дом и семью,
Весь рисунок под облаком пенным,
Что казался почти неизменным.
Вдруг взглянула – и не узнаю.
Вдруг хватилась – и нет никого.
Вдруг хватилась – и не досчиталась
Тех, с кем дивно когда-то леталось.
И бессмертных – ну ни одного.
Да и я… Разве та – это я? —
Как поэт вопрошал справедливо.
Что же