Час перед рассветом. Роман Евгеньевич Афонин

мне. Она стояла прямо передо мной, какие-то грязные старые тряпки висели на ней в несколько слоёв, а у меня за спиной зияла чёрная пропасть неизвестного подполья, над головой что-то шипело и капало – это старуха жгла свечу и лила воск в миску с водой. Через несколько минут бабка ушла к столу и потушила свечу. Я сразу же вскочил. Хозяйка стала рассказывать что-то про порчу, что на меня страх нагнала какая-то ведьма, что воск показывал какую-то женщину, а я смотрел на воду и видел плавающий по ней восковой портрет своей тётки, жены маминого брата. Уже потом я узнал, что Люба – так звали ту женщину – и впрямь слыла ведьмой, про неё ходило множество слухов. Вот только ненавидела она меня, а за что – никто объяснить не мог. И чем старше я становился, тем больше отвращения и страха испытывал к этой женщине. Но пересекались мы с ней, к счастью, редко.

      Последний раз мы виделись, когда мне было семнадцать. Умерла бабушка. Уснула и не проснулась. Я знал, что к ним с дедом уже как несколько месяцев зачастила Люба и то что-то приносила, то оставляла на время какие-то вещи, то вроде бы что-то случайно забывала. Буквально на глазах бабушка с дедушкой стали чахнуть, затем запили, хозяйство их, некогда большое, почти мгновенно пропало, обильно цветущий садик порос бурьяном и завял. А затем одним февральским утром пришел дед и сказал, что бабушка умерла. Весь день перевернулся с ног на голову. Я впервые столкнулся со смертью близкого человека. Можно много слышать, читать, смотреть по телевизору про смерть, но в реальности это совершенно иное. Ещё вчера мы сидели вместе, общались, я что-то рассказывал, слушал её, мы пили чай, а сегодня она лежит на столе посредине комнаты. Хотя, странное дело, накануне было мерзкое ощущение, словно кругом много паутины и плесени, а липкий затхлый воздух насильно погружал в дремоту. Утром у бабушки, под старость лет страдавшей плохим зрением, на шее мы увидели странную подвеску – на шнурке висело подобие иконки, только лицо святого было искажено жуткой гримасой. На мой вопрос дед ответил, что это Люба принесла, сказала, мол, от болезней поможет. Вот и помогло. Радикальное средство.

      Мы встретились в день похорон. Кругом звучали соболезнования, постоянно кто-то плакал, приглашённая из церкви девочка долго и красиво отпевала у гроба, родственники с восковыми масками вместо лиц пытались что-то делать, все регулярно выходили на улицу, а по дому словно разносился в разных углах жалобный вой – говорят, так домовые оплакивают хозяев. Я стоял один во дворе, когда она подошла и заговорила. Уже не вспомню, с чего начала, но я смотрел на неё, переполняемый ненавистью и жаждой уличить, обвинить, мне хотелось отомстить, я был взведён. Она это видела, но совершенно спокойно вела разговор. Как-то аккуратно, словно перепроверяя заранее известные факты, уточнила про мои головные боли и бессонницу, а затем спросила: «С отцом-то уже общался?». Это ошарашило. Отчим погиб много лет назад, а отец… В семье