– Vous parles de Nikolas Kainakoff?[8]..
– Oui, madame, – уже почти ласково подтвердил спутник Феликса, почувствовав после вопроса, что, если разговор затянется или усложнится, нехватка лежащего на полу телохранителя и переводчика будет ощущаться более явственно. – Ou est il?[9]
– Je vous le ramenerai tout-a-l'heure![10] – вскричала прекрасная преподавательница и живо соскочила со стола.
– Нет-нет, – остановил ее спутник Феликса. – Это тему мы уже проходили.
И протянул ей трубку, снятую с телефона.
– Может, ее снова положить, как лежала, да разговорить? – вмешался неугомонный Феликс, еще не отошедший от красоты французских ног.
– Qu est ce qu il a dit?[11] – заметив движение его руки, быстро спросила француженка и отстранила от уха трубку.
Старший поморщился и махнул рукой – межнациональное обозначение понятия: «пустяк, не заслуживающий внимания».
Пока она что-то быстро говорила в трубку, старший повернулся к Феликсу и отчетливо произнес:
– Еще раз откроешь рот, бью без предупреждения. Где бы ты его ни открыл.
Коля Кайнаков оказался рыжим малым с хитрым взглядом, довольно сообразительным для своих девяти лет.
– Вы не охранники.
– Мороженого хочешь? – Феликс плохо играл роль человека, любящего детей. За что тут же получил удар ученическим ботинком в голень.
– Твою!.. Сс… – сломался пополам шестифутовый громила и стал яростно растирать пораженную кость.
Переведя тяжелый взгляд с напарника на мальчика, старший мягко произнес:
– Vouz ne me reconnaissez pas, Nicolas?[12]
– Faites ve…nir linter…pre…te,[13] – cтараясь изо всех сил, выдавил ученик в сторону учительницы.
– Я ваш новый охранник, Коля, – сообразив, сообщил старший.
– А где Дима? – упрямо спросил мальчуган.
– У него корь.
– Как у мсье Жоржа? – третьеклассник покосился на ноги, торчащие из-под стола.
– Еще хуже. Пойдем, тебя зовет папа.
Пожав плечами, Коля направился к двери. Старший повернулся к прекрасной француженке и приложил к своим устам палец. Феликс тоже развернулся, провел рукой по горлу и, не сводя взгляда с декольте на ее блузе, сказал:
– Adieu, ma bonne.[14]
Все ушли.
– Moscou la ville sainte… – забормотала преподавательница, молниеносными жестами приводя в порядок свою одежду и прическу. – La voila la populace, la lie du peuple… Sans foi ni loi…[15]
Схватив с соседнего стола тетрадки, она машинально перебрала их и снова бросила на стол.
– Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain…[16]
Подбежав к двери, она уперлась в нее плечом, но неожиданные гости защелкнули ее на сломанный замок и теперь его невозможно было открыть