Зато, домой наш студент летел на крыльях! И если бы не этот ливень… Да, если бы не этот, прямо майский какой-то ливень, который загнал Юру в подъезд первого попавшегося дома, то не проснулся бы он сегодня таким богатым парнем. Да уж, весенний ливень в октябре! – откалывает шуточки сибирский климат, почище сысоевских!
Подъезд, в котором Юра укрылся от ливня, был большим, старинным, с истёртой за многие десятилетия ходьбы вверх-вниз мраморной лестницей, коваными перилами и облупившейся краской на стенах. Потолки подъезда украшала богатая лепнина, а в плафонах – вот чудо-то! – сохранились старинные бронзовые люстры. Надо же, какие подъезды, оказывается, есть в старом Центре, а он и не знал!
Юра поднялся на площадку между первым и вторым этажами. Высокое стрельчатое окно выходило на главную улицу города, широченный низкий подоконник был, как будто специально создан для того, чтобы расположиться на нём и любоваться, как ливень сбивает с деревьев осеннюю листву, как бешеные потоки воды несутся по тротуарам и низвергаются под землю, в ливнёвку. Он развалился на подоконнике и нечаянно столкнул на пол большой пакет из плотного чёрного полиэтилена, который здесь кто-то оставил. Пакет перевернулся, и из него посыпались деньги – розово-оранжевые десятки и надёжные фиолетовые четвертаки с медально-лысым ленинским профилем. Денег было много, очень много, и в первый момент наш студент просто растерялся. А кто бы на его месте не растерялся-то?
Месячная стипендия студента Училища искусств составляла в тот далёкий тысяча девятьсот девяностый год всего тридцатку, и с этой тридцатки нужно было умудриться сэкономить хотя бы рублей пять-семь на покупку пластинок, кассет и прочих маленьких студенческих радостей, а ведь ещё нужно было стильно упаковаться. Следование моде тоже предполагает серьёзные затраты, а за каждым рублём к родителям бегать не станешь… Но теперь всё это позади. Опустившись на колени, Юра подбирал рассыпавшиеся деньги и совершенно автоматически подсчитывал их: сто рублей, двести, пятьсот, семьсот пятьдесят, тысяча… Тысяча сто, тысяча триста, две тысячи… три тысячи… пять… восемь… двенадцать…
На пятнадцатой тысяче ему стало страшно: вдруг сейчас откроется дверь одной из квартир, оттуда в подъезд выйдет законный владелец всех этих денег? Да нет, не выйдет. Скорее всего, жильцы здешних квартир не имеют к этим деньгам никакого отношения, скорее всего, этот пакет оставили здесь какие-нибудь грабители, которые «сняли» дневную выручку ближайшего гастронома… А вдруг эти бандюганы сейчас сюда нагрянут, увидят его с деньгами, да и пристрелят, как ненужного свидетеля? Или вдруг сейчас сюда ворвётся