Я перевела взгляд с лица Антона и вдруг совершенно случайно увидела в дверях кафе крайне знакомую женщину – у меня не слишком хорошая память на лица, но ее я узнала сразу!
Коротко стриженные темные волосы, ухоженное деловое лицо, брючный костюм фисташкового цвета…
В «Старый парк» уверенным шагом вошла Альбина, та самая экстрасенс, к которой мы с Нинкой однажды попали на прием. Женщина огляделась, выцепила взглядом длинноволосую девушку и решительно направилась к ней. Та не замечала ее, пока Альбина не дотронулась до ее плеча.
Они поздоровались. Экстрасенс села напротив и принялась что-то говорить. Девушка внимательно слушала и кивала в ответ. Вид у нее, честно говоря, был не очень веселый, какой-то даже растерянный и немного грустный.
– Знаешь их? – спросил Антон, недовольный, что я не обращаю внимания на него.
– Показалось, – улыбнулась я, посчитав, что не стоит посвящать его в наш с Нинкой экстрасенсорный позор.
– Так вернемся к нашим баранам, – перевела я разговор.
– Фотографишко – баран, – был совершенно согласен Тропинин.
– А Алина – овца, – фыркнула я. – Так почему ты Макса вспомнил?
– Если ты вспоминаешь мое прошлое, значит, и свое – тоже, – была железной логика у Антона. – Думаешь об Алине, значит, и о своем Ма-а-аксе, – он непередаваемым тоном упомянул имя моего бывшего парня, явно передразнивая меня. Нет, если бы он знал, что Максим мне пишет, точно бы пришел в ярость.
Эта мысль показалась мне слаще лимонада.
– Нападение – лучшая защита? – сощурилась я.
– Я нападу на тебя, детка, – многозначительно пообещал светловолосый. Он вдруг встал, переставил свое кресло так, чтобы сидеть не напротив, а рядом со мной, и привлек к себе: его касания были уже не такими осторожными, а более уверенными и чуть-чуть властными.
– И ты от меня не отобьешься, – прошептал он мне на ухо, едва касаясь губами. – А знаешь, почему?
Его дыхание щекотало кожу, и мне вновь стало смешно. Да что же такое у меня с эмоциями?!
Это, наверное, нервное. Сейчас еще и бабочки активизируются.
– Почему же? – повернула я голову, и мои губы дотронулись до его губ – случайно, слегка, почти незаметно, но между нами от этого легкого невинного касания словно искра вспыхнула. И нас обоих словно накрыло.
– Потому что у тебя не будет ни сил, ни желания, Катенька, – отвечал Антон.
Серые глаза его блестели, и в них застыло какое-то странное выражение: нежность перемешалась с невероятной тоской – тоской по чувствам, ласке, но, самое главное, – по искренности и взаимности.
– Или у тебя, – коварно шепнула я, положив одну руку ему на шею, а ладонью второй проводя по его плечу, спускаясь к груди, касаясь живота – Антон даже вздрогнул от неожиданности, и первой поцеловала: с напором, горячо, почти требовательно.