Да сколько можно уже? Я устала от этих насекомых!
– Может быть, ты все же примешь кольцо? – в который раз спросил Антон.
– Ты знаешь условия, при которых я смогу это сделать, – тихо сказала я.
– Я выполню их, – спокойно пообещал он, не сомневаясь в себе. – Если сказал – выполню.
Я смотрела в его серые глаза и теперь видела в них уверенность.
Из двухэтажного особняка, принадлежащего Валерию, мы уехали через час – я забежала, чтобы переодеться, забрать вещи и попрощаться с домоправительницей – милейшей женщиной, которая волновалась из-за моего долгого отсутствия. Теперь она косилась на Антона, с фирменным скучающим видом подпирающего косяк двери плечом, и убеждала меня, что нам нужно остаться и пообедать. А потом вдруг тихо спросила:
– Помирились?
– Что? – не сразу поняла я, запихивая в сумку последнюю футболку, одну из тех, что привезла мне добрая Настя.
– Утром юноша приходил с совершенно больными глазами, – зашептала, чтобы Кей не слышал, домоправительница. – Видели бы вы, как он на вас смотрел. Вы-то, вернее, видели, да не замечали – были очень злой. А теперь у него совсем другой взгляд! Простила? – вдруг спросила она как-то очень по-женски сочувствующе.
– Попыталась понять, – осторожно отозвалась я.
– Прощать – это искусство, – как-то тяжко вздохнула женщина, видимо, вспомнив что-то свое. – Если человек кается, простить можно многое. Гордость – она ведь до добра не доводит. Это сначала чувствуешь победу, а потом-то понимаешь, что эта победа в крошечной битве, а сражение-то проиграно в пух и в прах. Эх, чего это я к вам лезу, – спохватилась она. – В любом случае, Катенька, вы сделали юношу крайне счастливым.
– Думаете? – мельком взглянула я на Антона. Почему-то сейчас он напоминал мне себя самого в кабинете у Нелькиной классной руководительницы. Та же скучающая отстраненная мина, те же жесты, скрещенные ноги.
Кажется, наш котик не любит ждать. Что ж, пусть учится этому. Полезное умение.
– Конечно. Говорю же – глаза совершенно другие, хотя выделывается много, – добавила она. – Будьте счастливыми.
Я благодарно улыбнулась.
– Ой, я же цветы выкинула в окно, – вдруг вспомнилось мне. – Сейчас соберу!
– Уже собрали, – мягко улыбнулась женщина. – Езжайте, ни о чем не беспокойтесь.
Мы попрощались. Парень, демонстрируя чудеса галантности, неведомые прежде Кею, а присущие лишь Антону, молча взял у меня не особо-то и тяжелую сумку с вещами, и мы направились к припаркованной около особняка машине, синей, блестящей на солнце. Прежде, чем сесть в нагретый автомобиль, я строго сказала:
– Если собрался гнать, как в прошлый раз, я с тобой не поеду, понял?
– Без вопросов, – отозвался Тропинин, глядя