Вот теперь можно и к начальнику следственного управления Генеральной прокуратуры следовать. На то он и следователь.
– Это хорошо, что Сажин продавился, – несмотря на откровенно приятную новость, Смагин казался не очень обрадованным.
В кабинете Егора Викторовича всегда пахло полиролью и чистотой. Есть такой запах, напоминающий букет дуновения свежего ветерка, хорошего настроения и тонкого, едва уловимого привкуса терпкого аромата одеколона Смагина. Почему некоторые считают, что пахнут только дурные дела? Чистота тоже имеет запах. У Кряжина такой атмосферы в кабинете не встретишь. У него основную палитру запахов составляют бумажные оттенки: бумага чистая, бумага, покрытая буквами компьютерной верстки, бумага, заполненная чернильными рукописями. Еще пахнет выхлопными газами, но вины Кряжина в этом нет. Кабинет его на третьем этаже, форточки в любое время года распахнуты, и в помещение каждый день врываются невидимые клубы бензинового перегара. Невидимые они лишь поначалу, если же эту копоть не удалять в течение недели, то портрет Президента и портрет Ломброзо, глядящие со стен друг на друга, покрываются тонким слоем копоти. Копоть, как и любую грязь, Иван Дмитриевич не любит, не приемлет, а потому есть у него и тряпка специальная, и стеклоочиститель для портретных рамок.
В прошлом году, когда горел торф, дело обстояло еще хуже: закроешь окна – задыхаешься, откроешь – задыхаешься еще быстрее. «Важняка» Ваина в те дни увезли на «скорой» прямо в больницу. Следователи – они только на вид сильные и важные. На самом деле – это люди, имеющие сердце, которое часто дает сбои.
Смагину проще: его кабинет на четвертом этаже, а потому газов все меньше. В период борьбы с торфяниками Егор Викторович раздобыл где-то фильтрационную вставку в форточку да так напасть и переждал.
Кабинет у Смагина больше, и это понятно. Говорят, одно время в нем сидел сам Гдлян, фамилию которого весь Советский Союз привык произносить лишь вкупе с Ивановым, как в свое время Ильфа не разлучали с Петровым. Одно время некоторые думали, что Ильф-Петров и Гдлян-Иванов – это два человека, один из которых писал о Бендере, а второй об узбекской мафии. Интересное дело, если вдуматься: Ильф, Петров... Иванов, Гдлян... Такое впечатление, что пары начинают казаться гениальными лишь тогда, когда что-то недостающее у одной национальности компенсируется избытком у второй. И, соответственно, наоборот. Кряжин часто думал об этом и готов был голову заложить на спор о том, что у Иванова с Петровым ничего бы не получилось, как не получилось бы у Ильфа с Гдляном. Когда русского слишком много, нужно тотчас искать катализатор, который направит нескончаемый поток энергии первого на разумные дела.
– В невероятное время живем, Иван Дмитриевич, – вздохнул старший помощник Генерального прокурора и стал расстегивать на рубашке пуговицу. Он пришивал ее утром самолично, но чуть перетянул нить. Раньше бывало: раз! – пальцами, и воротник отскакивает в стороны,