Вокруг меня крутились матросы. Они то ставили меня на табуретку, то снимали с нее. С нитками и иголками они что-то загибали, подшивали, зауживали, отрезали, при этом все сильно были возбуждены, волновались и все время друг другу что-то кричали. Я почти оглох и от волнения, от переизбытка новых ощущений совершенно обалдел. Что матросы сделали с бескозыркой, я не знаю, но она мне стала вдруг подходить после многократного примерочного нахлобучивания и стаскивания с головы.
Потом кто-то крикнул:
– Ну, как будто все!
И все вдруг отпрыгнули от меня и стали разглядывать. Глаза у всех растопыренные, все цокают языками, головами крутят, то набок наклонят, то назад.
– Вроде ничего, – оценил кто-то.
– Не-е, не пойдет, – махнул рукой парень с тремя лычками. – Значков не хватает. Какой хороший матрос без значков домой явится? Если их нет – значит плохо служил.
Народ его поддержал, и несколько человек куда-то убежали. Вскоре вернулись с невесть где собранными значками.
И вот два матроса прикручивают и прикалывают мне значки: один на правой стороне груди, другой – на левой. Штуки по четыре с каждой стороны. Я искоса глядел на них и чуть не терял сознание от великой удачи. Ведь каждый значок в деревне – это целое состояние. Любой можно поменять на самую лучшую рогатку, на железный обруч с крючком из проволоки, чтобы гонять с криком по деревне, или на самолучший пугач. Да мало ли что еще может украсить боевое времяпровождение деревенского гопника!
Удача просто обрушилась на меня с неба и крепко придавила.
– Вот теперь все, – подытожил матрос с тремя лычками. – Ребята, несите зеркало.
Когда зеркало принесли, я совершенно себя не узнал. На меня таращился худенький маленький матросик и шмыгал веснушчатым носом. Форма сидела на нем балохонисто и несуразно. Руки он держал по швам. Зато грудь была украшена разноцветными блестками военно-морских заслуг.
– Тебя надо научить честь отдавать, – сказали мне матросы. – Это первое дело для любого военного.
Этому я быстро научился.
– Руку, руку не сгибай, подбородок повыше, – подсказывали мне.
– Так точно! Никак нет! – восклицал я и вскидывал к виску руку.
Это были минуты моего счастья.
Потом меня, одетого в форму военного моряка, усадили пить компот.
Пришло время прощаться.
Уже за компотом меня спросили:
– А чего ты, Паша, больше всего любишь?
Тут особо думать было нечего:
– Я люблю на удочку рыбачить и ходить в кино, – обозначил я свои любимые дела.
– А кино ведь денег стоит. Деньги-то есть на кино? – поинтересовался матрос, сидящий напротив.
Он попал в самую точку. Это была у меня бедовая проблема. В семье