В итоге, весь каскад встреч, свалившихся, не без моей помощи, на «бедного» Гарри, так его воодушевил, что и меня заставил утвердиться в своей великой надежде на эфемерный Оскар. Что говорить, он даже подписывал с Суриковым какой-то предварительный договор…
А года через два я даже был гостем Наташи и Гарри в Лос-Анджелесе. Однако на тот момент, к сожалению, идея участия Гарри в судьбе нашего фильма уже улетучилась… Отношения Гарри и Наташи стали похожи на тот талый мартовский снег, что они видели однажды на могиле Пастернака; и было очевидно, что вся эта затея с продюсерством нужна была нашему калифорнийскому адвокату только для того, чтобы Наташа поверила – ей повстречался кавалер, не только обладающий капиталом, но и кавалер – мужчина… в полном смысле этого слова, да еще и со слепым стремлением познать «великую русскую культуру», и с заявкой на интеллигентность.
А после того, как эта импровизированная парочка развалилась, идея создания фильма не покидала уже не только меня, но и Наташу. Через несколько лет она нашла какого-то продюсера, и они сделали документальный фильм с Ольгой Всеволодовной, который назывался «Лара – моя жизнь с Борисом Пастернаком». И его даже, по-моему, показали по какому-то немецкому ТВ.
И вот я еду в Лос-Анджелес и знакомлюсь там с двумя бывшими «нашими», которые так же хотели развивать кино в нашей перестроечной России. Одного звали Юрий, другого – Дэвид. Я рассказал им о некоторых проектах, которые находились в моем «портфеле», это были и музыкальный фильм «Театральный сезон», и документальный фильм «Идолы», и, конечно же, – главный козырь – «История Пастернака». Именно этой истории они и отдали свое предпочтение: сразу же раздобыли книгу Ольги Всеволодовны «В плену у времени. Годы с Борисом Пастернаком» и, прочитав, тут же стали обсуждать со мной возможность получения прав на нее. И так же – кто бы мог написать сценарий и сколько бы это стоило. В итоге решили: я найду сценариста, уговорю Митю, а он – маму, и начнется работа.
К счастью, искать мне не пришлось, у Ольги Всеволодовны и Мити был друг, прекрасный сценарист из Литвы, Пранас Моркус. Пранас часто бывал в этой семье, хорошо знал Ольгу Всеволодовну. Когда я его увидел впервые, меня поразили его такт, умение слушать собеседника и манера излагать свои мысли так, что они потом не покидают слушателя. Мне запомнилось его живое лицо, глаза светлые, заставляющие верить всему, что он говорит. Естественно, наше знакомство с Пранасом без рюмки не обошлось. За рюмкой меня Митя и представил и, как мне кажется, приукрасил мою, новую для Пранаса персону, не без иронии сделав акцент на моем дурном упрямстве: «дорулить» историю с фильмом до конца.
Позднее наши застолья проходили в некоторых злачных местах Москвы, где Пранас мог увидеть меня в естественной