– Спускаемся к машинам, – сказал Сергеев негромко, – я – первым, ты – вторым. Сначала – дальняя БМП. Ты не входишь. Прикроешь меня и обыщешь тех двоих, которые слева. Патроны, спички, зажигалки, батарейки – все, что найдешь. И бумаги посмотри, если есть бумаги. Ботинки тоже… Тебе нужны ботинки.
Он посмотрел через плечо на свои ноги, обутые в десантные полусапоги не первой свежести, прикинул, когда они попадут к схрону, который уже привык считать домом, и добавил:
– И мне нужны ботинки.
Молчун кивнул и начал отстегивать пряжку рюкзака.
– Не снимай, – попросил Сергеев. – Не надо.
Рюкзак, конечно, был обузой, но содержал в себе множество полезных вещей. Оставлять его здесь, на пригорке, было неразумно – кто знает, что случится через десять минут? Не всегда можно вернуться той же дорогой.
Молчун поправил лямки и вопросительно посмотрел на Михаила.
– Давай, – скомандовал Сергеев, – только осторожно.
И они побежали к машинам.
Все-таки за этот год Молчун многому научился. Он и был неплох, когда они встретились, но это были только инстинкты и опыт. Несомненно, важные – Сергеев был далек от того, чтобы превозносить теорию. В свое время покойный Мангуст, светлая ему память, говаривал: «Суха теория, мой друг, а древо жизни пышно зеленеет!», но, несмотря на склонность к этой сентенции, гонял всю группу до седьмого пота. До тех пор, пока теория не становилась рефлексом.
Золотое было время – в стране бушевала перестройка, но порядок еще был какой-никакой. И Советский Союз еще был, и достаточно свободно себя чувствовал на чужих территориях. И спецы были нужны – назывались они консультанты и, по идее, были никем – так, «штафирки» в форме. Но это по идее. А если без нее – достаточно специфические консультации и советы давали сергеевские однокашники по всему миру. Дельные, можно сказать, советы. Без лишнего теоретизирования.
Но парня он все-таки подучил. Вот как грамотно идет в двойке. Просто красавец! Мангуст, был бы живой, обязательно похвалил бы.
Возле воняющей горелым туши БМП они разделились. Сергеев скользнул к полуоткрытому люку и прижался боком к холодной броне, прислушиваясь. А Молчун, пригнувшись, заскользил по высокой, полусухой траве и залег возле первого тела, будто бы припал к нему в скорбном порыве. Сергеев увидел, что Молчун сразу покойника не обыскивает – внимательно осматриваясь на предмет растяжек возле тела, успокоился и, проделав ту же процедуру с люком, нырнул внутрь БМП.
Он еще раз порадовался тому, что ночи стоят холодные – внутри была та еще каша. Кумулятивный заряд прожег броню, и все, кто были в машине, погибли мгновенно. Те двое, кого сейчас обыскивал Молчун, были на броне или успели выскочить – люк был приоткрыт все-таки. Во всяком случае, в момент, когда раскаленный поток газов ворвался в кокон брони, внутри их не было.
Кровь