Почему у мужчин всегда бывает так: если они ходят по двое и один из них симпатичный, его друг почти всегда оказывается настоящим уродом? Второй, прыщавый испанец, был похож на шелудивого пса, и, хотя я люблю собак (некоторые говорят – слишком люблю, ведь у меня их целых пять), он мне не понравился, как и его жадный взгляд. Его спутник был уже не так молод, на вид ему можно было дать лет тридцать пять, но в своем нарядном костюме он выглядел величественно. Кроме того, он был очень хорошо сложен. Жаль, но на меня он смотрел лишь вскользь и пожирал взглядом Джейн. Она по-прежнему скромно потупилась, а он оглядывал ее с ног до головы, и его глаза были похожи на прыгающих золотых рыбок.
– Красивая материя, – заметила я, легонько проводя пальцем по его пунцовому рукаву, в попытке обратить внимание мужчины на себя.
– Gracias[4], – небрежно ответил он, мельком взглянув на меня.
Похоже, Джейн Дормер его совершенно очаровала; теперь она позволила себе посмотреть на него своими глубоко посаженными карими глазами, яркость которых подчеркивала ее белоснежную кожу. Испанец был не в силах оторваться от нее; мне пришлось признать, что я проиграла состязание. Впрочем, я с радостью уступила его Джейн Дормер; по-моему, у нее нет ни одного недостатка.
– Вы позволите мне представиться?
На то, чтобы произнести эту фразу, у него ушло бесконечно много времени, и я с трудом удержалась от смеха, но Джейн подняла голову – она образец самообладания – и без тени насмешки ответила:
– С величайшей радостью.
– Гомес Суарес, граф де Фериа, – объявил он, еще раз кланяясь, на сей раз ниже.
Джейн была так потрясена, что я подавила смех и сказала:
– Милорд, это Джейн Дормер, а я – леди Катерина Грей.
– Джейн До-ма… – повторил он, и я невольно прыснула, но он как будто и не заметил моей бестактности, потому что смотрел на Джейн, словно она – сама Богоматерь. – Delectata[5], – продолжил он по-латыни.
– Ego etiam[6], – ответила она.
Я пожалела, что не уделяла достаточно внимания своим урокам латыни. Бывало, няня утешала меня, когда я заливалась слезами досады из-за ошибок в учебе, понимая, что даже моя младшая сестра умнее меня: «Ничего, вы такая хорошенькая, что это не имеет значения».
– Si vis, nos ignosce, serae sumus[7], – спохватилась Джейн Дормер, беря меня за руку и готовясь уйти.
– Vos apud nuptias videbo[8], – сказал Фериа. Единственное слово, которое я поняла, – «nuptias», что означает «свадьба».
Оказавшись в коридоре, я толкнула Джейн в бок и шепнула:
– Вы кое-кому нравитесь!
– Невозможно ведь, чтобы все кавалеры достались вам, – с застенчивой улыбкой парировала она.
– Да. Испанец остается за вами!
Джейн достаточно хорошо меня знала; она понимала: я хочу, чтобы все желали меня. Я ничего не