Одна молодая дама из Тюмени (из числа тех, кто в «активном поиске») разместила с десяток явно постановочных фотографий (и, очень похоже, сделанных в ателье): в камуфляжной форме, в романтической шляпке, в купальнике, в эротическом белье и т. п.
Другая молодая дама из той же категории (Петербург – это вам не провинция!), разместила на своей странице несколько фотографий молодых мужчин в купальных плавках и с десяток снимков мужских членов (крупным планом). Не ясно – что сие означает? Образцы искомого? Фиксацию «найденного»? Иллюстрацию для обсуждения с тем, кто будет, наконец-то найден в результате «активного поиска»?
Представляю себе диалог с «найденным»:
– Дорогой, посмотри на этот напряженный член – нашла на прошлой неделе. А вот этот – темного цвета – прошлогодняя удача! А здесь смотри, какие волосы на яйцах!! Это, милый, Вадик… или Петя? Забыла как парня зовут, но «это было что-то с чем-то»!!!
«Найденыш» что-то мямлит типа «Зато у меня ипотеки нет» и вспоминает чем полезна/вредна Виагра… и дама снова отправляется в активный поиск…
Порнография как средство самовыражения
Потом зашел на сайт «Любовь и секс» и посмотрел фотографии. Про любовь ничего сказать не могу (как-то не сумел обнаружить), а вот с сексом там «все в порядке» – сразу же вспомнилось: «У дураков и секс дурацкий».
У тех, кто размещает на этом сайте фотоснимки (и «мастера» и «модели») «ну очень своеобразные понятия» об эротической фотографии и высоком искусстве «ню». Убогая фантазия (как правило) не идет дальше того, чтобы развернуть задницу к объективу и руками раздвинуть женские половые губы. «Пик творческого порыва» – засунуть что-нибудь во влагалище и скорчить якобы сладострастную улыбку. Видимо разница между понятиями «высокая эротика» и «порнография» в современной России еще не ведома.
Лишь один Мастер (и то женщина) действительно искусно снимает обнаженное женское тело. Сексуальная ориентация это Мастера мне не интересна, потому что его снимки – это ИСКУССТВО.
Жечь книги – давняя традиция…
Давняя традиция – жечь книги. В примечаниях к книге М. Н. Золотоносова «Слово и тело» есть любопытные сведения. В 1929 г. детскую сказку Корнея Чуковского «Муха-Цекотуха» обвиняли в восхвалении мещанства и воспевании кулацкого накопления, а его самого – в идеологии «вырождающегося мещанства, культа отмирающей семьи» и мещанского детства». Нападки на «Муху-Цекотуху» продолжались и позднее – 20 августа 1960 г. читатель А. П. Колпаков предложил сжечь книжку К. И. Чуковского. Автор пишет, что скорей всего кандидат исторических наук А. П. Колпаков был вымышленной фигурой: ни автореферата диссертации, ни каких-либо трудов в библиотеке автор не обнаружил. Полемику с А. П. Колпаковым К. И. Чуковский включил в книгу «От двух до пяти» (гл. 3). Однако какая давняя традиция – жечь книги.
Включенный фрагмент от 26 июля 2008 г.
И многие