– Эполит, ты что творишь? Это я, князь твой! – придя в себя, опосля внезапного нападения, зашипел, что тебе королевская кобра, на духовника Негодуй. – Отпусти сейчас же, я тут инкогнито.
Теперь уже Митрополит, услышав знакомый до боли в печенках голос любимого князя, оторопел.
– Княже, ты что ли? – прошептал поп, встретившись с суровым взглядом княжеских карих глаз. – Прости, отец родимый, не признал.
Митрополит рухнул на колени перед князем.
Встревоженный народ, включая подоспевших на подмогу послушников, увидев митрополита, преклонившего колени перед «басурманином», потерял всякий интерес к происходящему и принялся веселиться дальше. Такая реакция окружающих была связана с нередкими чудинками батюшки, который, как уже не раз бывало, вкусив горячительных напитков, устраивал тот ещё «божий суд». Стоит ли говорить, что и в этот раз святой отец был немного навеселе.
– Ну все, батюшка, хватит привлекать к нам внимание, – оглядываясь по сторонам, попытался образумить митрополита князь. – Поднимайся, поднимайся, а то ревматизм коленных суставов подхватишь, будешь знать.
Эполит внял голосу разума и встал на ноги, но оттого что, как было сказано выше, митрополит был подшофе, чудить он не перестал.
– Княже! – провозгласил он своей луженой глоткой, вновь обескураживая Негодуя. – Ежели ты на меня искренне не сердишься, то давай тогда выпьем с тобой на брудершафт!
За излишнюю бдительность князь даже и не думал сердиться на Эполита, но такого панибратства, даже от митрополита, Негодуй стерпеть не мог. Вместо ответа князь щелкнул пальцами и в этот же миг, крепкие руки его личных стражников, переодетых под скоморохов, но с мрачными «штатскими» лицами, подхватили святого отца под локотки и потащили упирающегося батюшку прочь. Негодуй шепнул пару слов одному из «скоморохов» и уже спустя несколько минут, дежурная карета несла задремавшего митрополита в Старо-Дремовский монастырь на пятнадцати суточный «отдых», за нарушение субординации.
На этом с прискорбным недоразумением было покончено.
Переодетый князь ещё немного погулял по блинным рядам, отведал всяческой вкуснятинки, отвел душу, а уже потом, на сытый желудок отправился следом за боярами богатырей отбирать.
Как раз время для молодецких потех пришло.
На дальнем, пологом берегу, хлопцы устраивали скачки, и там, среди добрых молодцев, под видом басурманского путешественника-летописца сновал боярин Харибор, который делал пометки в своем берестяном блокноте «беря на карандаш» достойных наездников.
На правом крутом берегу, удальцы брали штурмом снежную крепость, проявляя чудеса ловкости, «героизма» и «ура-патриотизма». Рядом с штурмуемой крепостью крутился