– Я изменюсь, – пробует уговорить папа.
Даже я уж сколько раз слышала эти слова, чтобы они могли меня хоть как-то убедить!
– Эми, пожалуйста! – с убитым видом взывает он.
Но мамино сердце, должно быть, обернулось в камень – маленький и твердый, как она сама. Она тащит чемоданы к двери и вышвыривает в общий коридор, куда выходят двери остальных квартир.
– Убирайся!
Вот теперь и мне черед всполошиться:
– Но куда же ему пойти?
– Пусть идет обратно к своей поблядушке!
– Фу, мама, что еще за поблядушка? К шлюхе, – поправляю я.
– Нет никакой шлюхи, Эми, – мотает головой папа. – Нет и никогда не было.
Вместо ответа мамочка со своим росточком в пять футов и два дюйма с легкостью вышвыривает моего шестифутового[10] папу из прихожей вслед за чемоданами.
– Я бы рада остаться и утрясти вашу неразбериху, – говорю я, – но я сегодня работаю.
Мама складывает руки на груди.
– Насколько я понимаю, и без тебя все утряслось.
– Я завтра забегу. – И тут же задаюсь вопросом, как это удастся сделать, если мне больше не принадлежат ни дни, ни ночи.
Я ухожу вслед за отцом, а мама захлопывает за нами дверь. Нахожу папу на кирпичном балкончике: навалившись на перила, он жадно затягивается сигаретой.
– Плохи дела, – говорю я.
– Эта женщина сведет меня в могилу, – отзывается папа.
– Так что, может, хоть объяснишь мне, что вообще происходит?
– Я прошлой ночью не вернулся ночевать, – признается папа.
Я кошюсь на него с жалостливой укоризной.
– Но я вовсе не был с какой-то другой женщиной. Точно не был с женщиной.
– Где ж ты тогда был?
– Играли в карты в «Микки-Маусе». Мне вчера страшно попёрло. Разве мог я бросить и уйти?
– Похоже, этот твой пёр уже иссяк. Предлагаю вернуться и сказать маме правду.
– Разве можно? За это она меня точно так же вышвырнет. Я ведь обещал ей, что больше никогда не сяду играть в покер. Лучше уж дать ей малость поостыть.
– Ну так, – взглядываю я на его пожитки, – и что теперь?
– Ничего, не пропаду. – И отец берет в руки по чемодану.
То есть папочка отправляется со мной. Просто класс!
– Я и не мечтаю, что ты пожертвуешь кроватью для своего старого больного отца, – великодушно молвит он. – Я пристроюсь на диване.
Забрав у него один из чемоданов, вздыхаю:
– Пристроишься, что с тобой поделать!
Глава 6
Влетев наконец в «Голову», я на ходу скидываю пальто. Господин Кен прожигает меня суровым недовольным взглядом. В ответ я указываю большим пальцем назад, на плетущегося следом папу:
– У нас семейный кризис.
– Что, опять?
– По-настоящему она еще ни разу его не выгоняла.
Кен переводит взгляд на отцовские чемоданы.
– Ну и отлично! – Хозяин потирает руки. – Всякий раз, как твой папаша к нам заходит, у меня выручка