Глава первая
1
Я шла на утреннее совещание в редакцию мучительно любимой газеты, думала, что такая любовь – признак профессиональной зрелости – и впервые за полгода курила на улице. Нарушала собственное табу и явственно злилась на всех и вся. Вообще-то никто не освобождал меня от ранних нагоняев главного редактора, страдающего тяжелой формой трудоголизма. Для него стартовый разнос – все равно, что опохмеляющая доза алкоголя. Поэтому народ страдальца понимает и кротко терпит, разумеется, не беря в голову. Меня не отлучали и от утешительных чашек кофе в кругу пропесоченных до металлического блеска коллег. Просто так сложилось, что я мечусь в творческом поиске днем и пишу по ночам. Надо же когда-то спать. Почему бы не в то время, когда наши, зевая, рассаживаются в кабинете главного? Хотя справедливости ради надо заметить, что, на какое бы время он ни назначил сбор, они все равно будут клевать носами – здоровая реакция на привычное. Это я стала воспринимать коллективные мероприятия, как нечто из ряда вон выходящее. И вот результат – его вчерашний звонок и интеллигентная просьба посетить место моей работы на общих, так сказать, основаниях меня едва ли не оскорбила! Я уже миновала этап мстительных зароков «трудиться от звонка до звонка и ша», смутно осознала, что обнаглела, и двинулась к другой крайности – попытке задуматься о своем тускнеющем нравственном облике. Но не успела, потому что, срезая угол, покинула твердыню асфальта и очутилась среди гордо дичающих в старом сквере яблонь. Май выдался жарким. Я с изумлением обнаружила, что земля под деревьями густо усыпана розоватыми лепестками яблоневого цвета и крохотными желтыми листьями. Это сумасшедшее единение весны и осени под ногами примирило меня с посещением редакции. Но ненадолго.
После обычной профилактической экзекуции главный строго сказал:
– Полина, останься, пожалуйста.
Поводов игнорировать его приглашение у меня не было. Освобожденный коллектив попрощался со мной разными взглядами – от соболезнующих до злорадных.
– Сын все путешествует? – осведомился шеф.
Мой шестилетний отпрыск Севка вместе с моей же мамой прокатывал деньги своего отца по Чехии. Поэтому я согласно замотала головой, дескать, к борьбе за дело процветания печатного органа готова, как никогда.
– Ну, тогда ищи работу. И квартиру.
Сказать, что я обалдела, значит, тупо промолчать. Почему-то более всего мне было жаль испоганенного лирического настроения, возникшего в сквере. Однако уже через минуту возобладало искреннее беспокойство за здоровье классного редактора и порядочного человека:
– Илья Игоревич, у вас все в норме и под контролем? Будем считать, что по поводу работы вы оговорились. Сами знаете, Полину Данилину ласково примут всюду, с какой бы формулировкой вы меня не уволили. Но с чего вы вздумали распоряжаться моей норой в отсутствие сына? Может, вам водички плеснуть?
– Ты – страшный человек, – сообщил главный. – Разве таким тоном предлагают источник жизни?
– Даже если, говоря «страшный человек» вы подразумевали «страшилище», напою за милую душу, – пообещала я.
– Спасибо, не жажду. Полина, вероятно, я неуклюже выразился. Имелись в виду темы работы и жилья в Москве. Каково здесь нынче гражданам России, иностранцев не трогай, ты уже один международный скандал устроила, начинать…
– Илья Игоревич, помилосердствуйте! Ну, как можно начинать в таком бестолково и жестоко русском дорогом городе? Описание сих мытарств – удел романистов, а не журналистов.
– А мне очень хочется почитать о твоих личных впечатлениях. Не надо историй чужих взлетов и падений. И статистики поменьше.
– Ладно, сдаюсь, – вздохнула я. – Вы, разумеется, не серьезно. Вы не мытьем так катаньем добиваетесь своего. Да, вы пытались отправить меня по столичным моргам и кладбищам. Да, я отказалась. Но теперь согласна еще и крематорий включить в список. Лучше про прозу смерти, чем про прозу жизни.
– Поэзии уже ни в первом, ни во втором не усматриваешь? – грустно усмехнулся главный.
– Сквозь призму ваших тем нет.
– Полина, сезон моргов кончился. Отправляйся на настоящую охоту…
– Охоту на неприятности? Так напишу, что вы не напечатаете, – пригрозила я. – Хотите название? «Город, откуда не возвращаются». Вот!
– Сначала напиши.
– А деньги? О квартире без предварительной демонстрации кошелька никто и разговаривать не станет. И еще я слышала, что приличное трудоустройство нынче тоже стоит дорого.
Я победно откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза, чтобы не видеть смущенного лица шефа. Ура! Вовремя сообразила с казначейскими билетами. Такой суммой он не рискнет никогда.
– Выписывай.
Это звучало невероятно. Мои веки задрались, как юбка на ветру, хоть руками на место натягивай.
– Илья Игоревич, признавайтесь, кому и за сколько вы нас продали?
– Выписывай!
– Я