которая оживала лишь зимой, в период дождей. Теперь же водоем был лишен привлекательности и жизни. И лишь заросли прошлогоднего затхлого циперуса, гроздями свисающего то тут, то там, и десятки аистов, копошащихся в речном иле, напоминали о том, чем было это протяженное углубление, не тронутое ссохшимися кустами. О том, что неподалеку была река, свидетельствовали и все чаще сновавшие по дороге рептилии, вынуждавшие скакунов насторожиться, а то и вовсе притормозить.

      Через несколько часов пути, устав от гнетущего зноя, они остановились на привал у каменного колодца. Вдали виднелся растянутый четками караван верблюдов. Судя по следам, еще недавно караван останавливался на этом самом месте, – в каменных корытах еще не успела испариться, не допитая кораблями пустыни вода. Наполнив ведро, Аарон в первую очередь пригласил испить юношу. Кони, устав ждать, когда хозяин добавит свежей, бросились допивать нагревшуюся в кормушках воду.

      Южная сторона колодца, неподалеку от огромной отшлифованной тысячами прикосновений глыбы, что служила трапезным столом для многих путников, была окружена ничем не привлекательными зарослями полыни. С противоположной стороны стояли три достаточных, чтобы служить источником необходимой тени, сикомора. Молодой Иоанн издалека приметил их свисающие воздушные корни и с нетерпением ожидал момента, когда сможет окунуться в их спасительную прохладу. Деревья стояли особняком, вдали от скал и возвышенностей ничем не защищенные от вольного ветра, который был завсегдатаем этих бескрайних просторов. За долгие годы сикоморы и глубокий источник удовлетворили жажду сотен тысяч путников, наполнив их необходимыми силами, а главное – уверенностью, что они успешно доберутся до места своего назначения.

      Перед тем как забраться в телегу после привала, Аарон набрал воды в мехи, продолжая молчать, как и на протяжении всего пути. Он словно боялся чем-то спугнуть юношу, с которым у него пока не сложилось понимания и открытости. Казалось, всю дорогу Аарон пребывал в том состоянии напряжения, в котором находится охотник, везущий домой пойманного живьем зверя, готового в любой момент сорваться и убежать; и все, чего хочет охотник, – как можно скорее добраться до своих владений – знакомых и безопасных. Иоанн только что пережил смерть матери, и никто не мог достоверно знать, что происходит сейчас в его юной природе, чем может обернуться то или иное слово. А вдруг парень сорвется и сбежит назад в родной, Хеврон?

      Сам же Иоанн в эти мгновенья думал о том, как сотни лет назад молодой царь Давид так же приехал из Хеврона в маленькое селение на вершине холма, где он решил создать единую столицу всех колен Израилевых. Возможно, тогда он проезжал по этой же дороге, мимо тех же хребтов и лощин…

      Телега Аарона приближалась к святому Иерусалиму. Об этом говорили маленькие деревушки, раскинувшиеся по обеим сторонам дороги, а также упорядоченно, словно римские когорты, тянущиеся ряды виноградников. На уступах холмов