Человек потыкал пальцем в кнопки с такой яростью, словно давил говорящих клопов. Послушал длинные гудки. Еще раз ткнул в телефон. Его руки тряслись.
– Мама? – вдруг закричал он. – Да, я. Нет, со мной все в порядке. Я с ребятами в поход ушел, на байдарках. Ну, прости, не смог предупредить, ты же в командировке. Ну, какие тут волки? Спокойно, как на даче. Безопасней, чем в метро, – парень покосился на зажатый в руке волчий хвост. – Мам, я до Светланы не могу дозвониться. У какой подруги? Когда уехала? Скажи ей, чтобы там оставалась до моего приезда. И никому не говори, где она. Слышишь? Нет, я так… Да, пока…
По его щеке поползла слеза, что странно для воина. Он поднялся и снова полез в кабину экскаватора.
– Странно… – бормотал парень, оглядывая моё нутро с некоторой брезгливостью. – Как эта махина работает без ключа зажигания? А, тут кнопка. Что за чертовщина! А рычаг почему на максимуме? Неужели сломан?
Я тоже задумался, о каком ключе и рычаге речь. Если он имеет в виду коробку скоростей, то это же муляж!
Человек надавил на клаксон. Долго сигналил – наверное, экскаваторщика звал. Но я не откликнулся.
– Ну, тогда я поехал, найдешь по следу свой драндулет, – попрощавшись с пропавшим машинистом, парень дернул рычаг, пытаясь передвинуть его на самый малый ход.
Мне почему-то стало щекотно. Человек решил, что рычаг заклинило, и дернул еще сильнее. При этом его здоровая нога так заелозила по днищу, что я не выдержал. Я и простой щекотки боялся, а если живот щекочут изнутри – это совершенно невыносимо.
Я захихикал. Надо было видеть его лицо! Парень перекрестился, огляделся по сторонам, спросил шепотом:
– Кто здесь?
Где-то вдалеке ухнул филин.
Человек вздрогнул. Его нога снова скребанула по дну кабины. И я не выдержал, выдавил сквозь истерический смех:
– Прекрати! Щекотно!
Он прекратил, обмякнув на сидении, как облезлая змеиная шкурка. Его голова хлопнулась на руль, и по дремучей тайге снова разнесся протяжный рёв клаксона.
Лететь при свете прожектора оказалось куда легче. Я решил избавиться от содержимого кабины где-нибудь поблизости от человеческого гнезда. Если парню дали сутки на возвращение, то вряд ли его дом далеко. Двигался он, скорее всего, вниз по таёжной речке. Значит, надо подняться вверх по течению.
Мне встретилось на пути три человеческих гнезда. Одно совсем неприличное, даже не из оленьих шкур, а из тряпок, таких же оранжевых, как рюкзак моего пленника, который я на всякий случай прихватил с собой. Второе жилище было зимней полуземлянкой, наверняка пустовавшей по случаю лета. Третье совсем странное – огорожено забором с колючей проволокой, освещено прожекторами, и я остерёгся близко подлететь.
Изредка я поглядывал на парня, переключая зрение на зеркало заднего обзора в кабине. Взглянув очередной раз, я встретился взглядом с