Но это не было правдой, ибо они были счастливы по-своему. Каждый из них мог дать другому то, что у него имелось в избытке – Лёля дарила любовь, а он дарил ей своё внимание и, конечно, стихи. Хотя она была к ним достаточно равнодушна. Но это единственное, что оставалось в его силах – писать стихи и посвящать ей.
Он недавно написал такие строки:
Не раз ты слышала признанье:
«Не стою я любви твоей».
Пускай моё она созданье —
Но как я беден перед ней…
Перед любовию твоею
Мне больно вспомнить о себе —
Стою, молчу, благоговею
И поклоняюся тебе…
– Лёля! – воскликнул Тютчев, порывисто поднимаясь и скидывая ноги с кушетки на пол, – Лёля давай прогуляемся по Неве. Поедем немедленно.
Оторвавшись от молитвы, Денисьева с недоумением посмотрела на него, всё ещё находясь во власти общения с богом.
– По Неве? Сейчас?
– Да, да, – с горячностью заговорил он, шаря рукой по сукну стола, чтобы нащупать очки, положенные туда Лёлей, – именно сейчас. Я должен что-то сделать для тебя, показать всем, что мне наплевать на людской суд.
– Но зачем? Что ты хочешь доказать?
– Мне нечего тебя стесняться! Пусть другие стесняются. Наплевать! Поплывем по Неве, поедем в Павловск, в Царское – всё равно куда, чтобы все видели.
На глазах Лёли выступили слезы, она прижала руки к груди.
– Я не хочу от тебя никаких жертв. Для меня достаточно того, что ты меня любишь.
– Да, да, вот именно! Я тебя люблю и хочу доказать свою любовь.
Письма к жене
«Что же произошло в твоем сердце, если ты стала сомневаться во мне, если перестала понимать, перестала чувствовать, что ты для меня – всё и что в сравнении с тобою все остальное – ничто? – Я завтра же, если это будет возможно, выеду к тебе. Не только в Овстуг, я поеду, если это потребуется, хоть в Китай, чтобы узнать у тебя, в самом ли деле ты сомневаешься и не воображаешь ли ты случайно, что я могу жить при наличии такого сомнения? Знаешь, милая моя кисанька, мысль, что ты сомневаешься во мне, заключает в себе нечто такое, что способно свести меня с ума»22.
Тютчев отложил перо в сторону, закончив письмо к Эрнестине в Овстуг, протянул руку и закрыл крышку тяжелой металлической чернильницы с фигурой Гёте сверху. Этой вещью он дорожил, привез её из Мюнхена. Гениального Гёте он не знал – тот жил в Веймаре, а Тютчев служил по дипломатической части в Мюнхене. Но вот с его невесткой Оттилией он всё же познакомился, попав в Веймар уже после смерти автора Фауста, и захаживал в её в дом.
Вернувшись от Лёли