Мама? Этта зашевелила было губами, но горло оказалось словно выскобленным лезвием. Элис. В Элис стреляли… Элис была… она…
Мертва.
Этого не может быть. Бред какой-то.
Она подняла дрожащую руку, чтобы стереть раздражение, унять жар, скопившийся за ресницами. Небо широко раскинулось над нею, не заслоняемое ни одним зданием. Они что, в парке? Дым по-прежнему стоял такой невыносимый, что Этта никак не могла уловить знакомую смесь городских выхлопов и прогоркло-сладковатого запаха гниющего мусора. Никаких сирен, сигнализации, только… скрип дерева. Плеск воды. Земля под нею подпрыгивала и перекатывалась.
Да, ты не в Метрополитене.
Этта потрясла головой, пытаясь прочистить ее и унять панику.
Ты не в Нью-Йорке.
Боже, что она успела навоображать: какая-то тесная комната, тело, кровь, оглушительный треск, падение…
– Мэм, – произнес сиплый голос, – как вы?
Вытянув шею, Этта заозиралась вокруг, глаза слезились от яркого солнечного света. Она не видела ничего, кроме кольца перепачканных лиц, пока от группы не отделились две высокие фигуры. Один, мужчина средних лет, носил оливковый плащ. Его рыжие с проседью волосы были завязаны сзади, у основания шеи. Он улыбнулся, обнажив желтые зубы.
Что-то блеснуло в его глазах, когда он обернулся посмотреть на стоящего рядом юношу. Тот был высок, даже по сравнению с гигантом подле него, и крепко стоял на ногах, несмотря на легкое покачивание палубы. Он слегка поклонился, лицо исчезло, но Этта уже его видела, и одного раза оказалось достаточно, чтобы запечатлеть черты в памяти. Кожа рыжеволосого мужчины была розовой на переносице и щеках, явно загорелой и обветренной, кожа юноши – глубокого, расцелованного солнцем коричневого цвета. Со стороны казалось, словно он подсвечивается изнутри теплым сиянием пламени. Издалека его лицо поразило Этту будто бы вырезанной из камня твердостью и невозмутимостью. Но за мгновение до того, как он выпрямился, вся сила его пристального взгляда навалилась на нее, и у девушки появилась секунда на то, чтобы и его рассмотреть: увидеть тонкие шрамы на скулах, порезы на давно небритом подбородке – жизнь явно юношу не баловала. Успеть увидеть призрак улыбки.
На две неловкие секунды позже, чем следовало, Этта поняла, что все ждут от нее какой-то реакции.
– Хм, – удалось выдавить ей. – О’кей?
Некоторые мужчины зашаркали, выглядя довольными. Многие