– Это убрать? – спросила Дарья, указывая на чемоданы.
– Нет-нет, здесь теперь спит Фрол Пахомович, – ответила та.
Вблизи она показалась Дарье очень красивой, особенно глаза – синие-пресиние, а волосы – светло-русые. При том кожа у нее – беленькая, сама она – нежненькая. Такую обидеть – грех. А Елену Егоровну обидели, уж больно печальной она была, слезы украдкой утирала со щек.
Дома Дарья не стала рассказывать про Огареву, Василиса сама пристала с расспросами:
– У Самойлова убиралась? Как там?
– А как прежде, – отговорилась Дарья.
– Куда ж он отвел Огареву? – Дарья молчала. – Не знаешь?
– Домой привел, куда ж еще?
А правда, на кой скрывать? Васька все равно узнает, так лучше уж из первых уст, а заодно Дарья посмотрит, как ей новость пришлась. А то, ишь, придумала: «Моя сестра вам, Фрол Пахомыч, подойдет, она все умеет!» Сестру подсунула, чтобы под него лечь! Гулящая Васька, это нехорошо, стыдно. Но, взглянув на Василису, поежилась: в расширенных зрачках сестры пылал бесовский огонь, ноздри раздувались, губы подергивались, грудь с шумом вздымалась, а смотрела она в одну точку. Ни дать ни взять – ведьма.
– Куда ж им деваться? – сказала она без сочувствия к сестре, которую, по всему видно, задел поступок Фрола. – На улице не заночуешь. А чего ты так распереживалась? Он кого хочет, того и пускает в дом. Надо было к нам их позвать, а ты радовалась, что Елена Егоровна на улице оказалась, сама же теперь без работы. А Фрол Пахомыч не дал людям сгинуть, потому что добрый человек, хороший, не то что вы.
– Хороший… – прошипела Василиса и отвернулась.
Дарья подружилась с мальчиками Елены Егоровны, оба оказались умненькими и забавными, много знали и не были похожи на дворовых пацанов. Мать их все на кухне курила да в окно глядела, почти не разговаривала с Дарьей и на каждый стук или шаги выбегала в прихожую, прислушивалась. Чего, кого она ждала – Дарья не знала, но определила: переживает, может, от мужа весточку ждет.
Однажды, выйдя из квартиры Самойлова вечером, Дарья случайно стала свидетельницей такого вот разговора.
– Прости, не до того мне сейчас… – говорил Фрол.
Дарья перегнулась через перила, увидела внизу сестру и его. С тех пор как арестовали полковника Огарева, он изменился, стал озабоченным, хмурым, а раньше был улыбчивым.
– Знаю я, почему, – выговорила с трудом Василиса. Она была расстроенной, просто с лица спала. – Огарева тебя ждет. Чем же она лучше меня?
– Она ждет мужа. Да будет тебе известно, Георгий Денисович мой друг и учитель. Он спас меня от смерти, дал дорогу в жизнь, я не могу бросить его семью.
– Как же! – говорила, кусая губы, Василиса. –