Людмила Анатольевна бережно взяла пригласительный двумя пальцами и понесла на кухню.
В габардиновом кресле одиноко лежала «Поленька Сакс». Антона Павловича в кресле не было.
– Антуля, выходи, он ушел, – сказала Людмила Анатольевна, бодро постучав четырьмя костяшками по подоконнику, и на белоснежной, едва запыленной стойке меж лиловой цветущей гортензии и недавно давшего бледно-зеленые, нежные колючки австралийского фикуса выросла голова любимого мужа.
– Я погиб, – мрачно предрек он.
Лев Борисович Добужанский, доктор филологических наук, заведующий кафедрой теории литературы МГЛА, профессор, председатель правления литературной комиссии СПИ, крупный литературный критик, автор около двух тысяч критических статей, трех пособий для начинающих авторов «Теория и практика стиха», пушкиновед, ведущий эксперт МО и главный редактор издательства «Луч-Просвет», мстительными рывками крешевых долгоиграющих брюк преодолевал пролеты покрытой плесенью и настенными апокрифами гулкой трехъярусной лестницы. Лев летел в облаке табачного пепла и штукатурки, поднятом им со ступеней, сопровождаемый удушливым аммиаковым запахом. В конце и начале каждого пролета, за каждым поворотом перил, за мусорными трубами, на широких каменных подоконниках и поперек маршей неподвижно, как сфинксы, сидели худые, черного цвета коты со злыми, желтого цвета глазами. Это были коты Феклисты Шаломановны Бессоновой. Феклиста Шаломановна Бессонова была ведьма. Не подозревая об этом, Лев Борисович, спотыкаясь о кошачьи мисочки, шипел на ведьминых котов не своим голосом, то перепрыгивая через них, то отшвыривая их с дороги сандалиями. Коты орали.
Лев Борисович мчался наперегонки со свистящим ветром и подрагивающим в шахте древним гробом лифтовой кабинки. В гробу, тяжко позвякивая связкой ключей, спускалась с пятого этажа на первый хозяйка котов, Феклиста Шаломановна Бессонова. Толстые канаты скрипели, кабинка раскачивалась. Феклиста пристально смотрела на бегущего Льва Борисовича из решетки окна.
Феклиста Шаломановна была поэтесса и вдова фантаста Бессонова. Однажды сойдя с ума от всего, что ее окружало, Феклиста Шаломановна стала ведьмой и всегда теперь входила в лифт в половине одиннадцатого утра, чтобы занять передвижную кабинку ровно до половины пятого вечера. Безумная вдова опускалась и поднималась в кабинке туда-сюда, и когда лифт останавливался, распахивала дверцы, чтобы произнести проклятие. Произнеся проклятие, Феклиста Шаломановна с грохотом захлопывала створки перед носом у проклятого соседа и уезжала.
Проклятые жильцы и их гости вынуждены были подниматься на нужный этаж пешком, переступая через котов. Мимо проклятых в зарешеченной шахте пролетала, зловеще хохоча из своей лифтовой ступы, фантастическая вдова. Проклятия, которые Феклиста Шаломановна щедро раздавала направо и налево, произнося их с чувством