Но как только часы начнут показывать пятый час вечера, тогда начинается некое оживление и шевеление. Никто пока никуда не едет, но пассажиры уже маются и накапливаются в невиданном количестве на вокзалах и прилежащих территориях. Тут уж происходит полное смешение всех и вся. Тут уж и бомжи уезжают с промысла среди дам в дорогих одеждах, и цыганки шныряют меж господ с барсетками и портфелями, и оголодавшие с раннего утра студенты грызут чипсы, сухарики и прочие язвообразователи рядом с пенсионерами, обвешанными рюкзаками и садовым инвентарём. Всё это напоминает самую полную выставку всех существующих образцов россиянина конца XX – начала XXI века.
Но бьёт пять часов, и выставка редеет. В это время чувствуется некая цель или хочется, чтобы кто-то поскорее задал эту цель – что-то чрезвычайно безотчётное. Цель объявлена, и часть толпы устремляется на перрон, другая бежит куда-то, где отправляются поезда дальнего следования, а их электричка стоит там вторым составом. Третья часть с завистью смотрит вслед и тем, и другим, так как нет ничего хуже неопределённости. Через секунду вы и их увидите бегущими, словно они вовсе не сидели перед этим восемь часов в присутствии или аудитории, словно они и не тащат на себе рюкзаки и тюки с разным имуществом, дабы расположиться по возможности удобно в поданном составе, который унесёт их в родные пенаты, что притягивают к себе сильнее сил всемирного тяготения по каким-то не найденным ещё законам. Этот бег напоминает детей, которые сорвались с места навстречу маме, что вернулась с работы или зашла в школу за чадом, когда чадо закончило уроки. Так что ничего не остаётся, как радоваться, что и ты скоро побежишь навстречу своему счастью в виде тёплого вагона, в котором лампы всему придают какой-то заманчивый, чудесный свет. Кто-то что-то обязательно уронит или рассыплет, кому-то на что-то непременно наступят и раздавит, кого-то за это чем-то приложат, чаще крепким словцом. Шаги ускорятся и сделаются неровными. Длинные тени замелькают по стенам и турникетам, пересекутся друг с другом в самых причудливых проекциях и скроются за своими хозяевами в чреве удивительного творения под названием электропоезд.
Поезд ждут, поезд боготворят. На перронах следующих станций народ нервно топчется на месте и жадно высматривает, вытягивает всем ветрам под удар шею из ворота, когда же вдали загорится маленький огонь прожектора, как первая робкая звёздочка, которая будет быстро расти, приближаясь. Какой праздник, когда этот пыльный луч разрезает темноту и видно, как в нём пляшут снежинки или капли мороси! Люди в этот момент одновременно любят и ненавидят друг друга. Ненавидят, потому что им сейчас придётся биться за место, распихивать друг друга локтями, перепрыгивать через чьи-то головы, а любят от избытка счастья, что поезд наконец-таки пришёл, невзирая на солидное опоздание.
И