– Почему окрестности Манделлена?
– Потому что оттуда ты, как я слышала, и происходишь. Это облегчает дело, тебе не придется учить названия всех тех городков и поселков, не придется запоминать новых подробностей. Кроме того, здешние, несмотря ни на что, порой спускаются с гор. Граф посылает людей, чтобы те покупали для него конскую упряжь, кожи или скот, потому что так дешевле, чем пользоваться посредничеством купцов. Племянник графа охотно ездит на юг, чтобы поохотиться в Степи на дрофу, волка и прочих животинок. Существует тень шанса, что он – или кто-то из свиты – видел тебя когда-нибудь в других обстоятельствах. Человеческая память действует избирательно, кто-то может запомнить лицо, но не сообразит, откуда оно ему знакомо. Если ты вспомнишь, что жила в окрестностях Манделлена, сознание этого кого-то, – Бесара постучала пальцем в висок, – само подскажет ему остальное. Вспомнит внезапно, что видел тебя на какой-то там улице, где ты ходила с отцом. Так это и работает.
– А как мы объясним это?
Кайлеан подняла правую руку, показывая мозоли от тетивы на ладонях.
– Лук – нисколько не проблема. Даже среди местных девиц это популярное развлечение, а некоторые здесь полагают, что на Востоке любой должен убить как минимум трех се-кохландийцев еще до того, как сядет обедать. Ты училась стрелять смолоду, как и твои сестры, поскольку именно такова жизнь в пограничье. Хуже со шрамами.
– Шрамами?
Тонкий палец указал на Дагену.
– У тебя шрам от сабли на левом плече, нечто, выглядящее как след от стрелы, что прошила тебе лодыжку, и рваный шрам сразу над правым бедром. Она, – указала на Кайлеан, – носит шрам на левой руке, на лодыжке нечто, что кажется раной от вил, на спине – два следа в районе правой почки и от длинного, но неглубокого пореза, что идет по левому бедру. Хорошо сросшегося – и даже без швов.
Минутку они молчали, задумавшись.
– Вчерашнее купание. – Дагена оказалась быстрее. – Тот