Донатас Банионис. Волны Океана Соляриса. Ольга Юречко

переживала – потом успокоилась. Со временем осознала, что и переживать-то было не за кого: ни отцовских чувств, ни ответственности за судьбу детей. Если быть справедливой, то надо бы выслушать и другую сторону. Нашлась бы и у него какая-то своя правда, как говорят в таких случаях. Дети всегда поддерживали меня в трудных ситуациях. «Мама, в тебе столько энергии, ты сильная», – говорили они мне. Сильная? Но эта энергия разрушала меня.

      И тогда я писала стихи. Выплескивая из себя то, что было внутри души, – грусть и нерастраченную нежность. О том, чтобы устроить личную жизнь, я и не думала. Найти свою вторую половинку такая редкость, а строить отношения ради игры не в моем характере. Я ПРОСТО ЖИЛА. Работа, дом, дом, работа, но проходило время, и память оживляла воспоминания: печаль, радость – все наше. Мы были неразделимы: Максим, Сережа и я. Смотрели фильмы, ходили в походы на археологические раскопки. Смотрели в телескоп на туманность Андромеды, лунные кратеры… встречали праздники и делали ремонт в квартире, радовались друг за друга, переживали, бывали и споры между нами, обиды. Один раз я ударила Сережу. За то, что сломал стул. А он посмотрел на меня таким растерянным, беззащитным взглядом, что я поняла: больше этого никогда не будет. Я опекала их до мелочей, тряслась над ними, вырастить детей в неполной семье не просто. Без всякой поддержки пришлось выживать на мою учительскую зарплату, какие-то дополнительные заработки репетиторством, контрольными работами для студентов. Два раза бывший муж передал через посторонних людей деньги. Я посоветовалась с детьми, и мы решили купить новый телевизор. Больше никакой помощи от него мы не видели. Когда дети выросли и уехали в город – жизнь моя перевернулась. Я возвращалась с работы в пустой дом, и сердце сжималось от тоски по ним. Не могла привыкнуть к одиночеству в доме. Все не так. Беззвучие. Без музыки, без наших разговоров… Впрочем, нашлись силы, чтобы не впасть в уныние. Книги, фильмы… по вечерам отвлекали. Я сосредоточилась на книгах по искусству, в школе ввели новый предмет, мировую художественную культуру, и мне предложили его преподавание. Попала в свою стихию. Но не хватало знаний, да и специфика предмета – мышление в образах, познание действительности через настроение, переживания творческой личности, тайны его души, требовала ежедневного настроя, особого подхода к урокам: знать – понимать – ЧУВСТВОВАТЬ. Перевоплощения, как в театре, забываешь себя. После окончания школы у меня была попытка поступить в театральный институт во Владивостоке. Подготовила басню, отрывки из произведений Шекспира и Александра Грина… Провалилась на первом же туре. Оцепенение какое-то напало во время экзамена. Комиссия рассматривала меня, а я их, минут пять, чуть не убежала. Но собралась с силами и со слезами на глазах рассказала историю – басню несчастного слона-живописца… После этого провала ко мне подошла из приемной комиссии женщина и предложила помощь в подготовке к экзаменам на следующий год. Я запомнила ее имя – Лариса Дмитриевна Курбаткина. Через год от очередной попытки поступления я отказалась, не мое. Очень я стеснительная, скованная, лучше