Изменился вид печати на верхней части просфоры. В древности на ней изображались трисоставный (восьмиконечный) крест и евангельские слова «Се Агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин. 1, 29). Теперь греки использовали печать с четырехконечным крестом и надписью «ΙΣ ΧΣ ΝΙΚΑ» – Ιησους Χριστος νικα (Исус[22] Христос побеждает).
Если в древности крестный ход обходил храм посолонь – за Солнцем-Христом, то теперь греки ходили против солнца.
Если в древности на великопостной молитве святого Ефрема Сирина «Господи и Владыко животу моему…» клали земные поклоны (метания), то теперь греки заменили их поясными.
Изменилось произношение славословия «аллилуйя» при чтении псалмов. В древности греки произносили сугубую (двукратную) «аллилуйю» – «Аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже». С XV века они стали читать трегубую (троекратную) «аллилуйю» – «Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя, слава Тебе, Боже».
Были и другие, менее заметные различия. От греков новые обряды переняла прочая паства константинопольского патриарха – балканские славяне, малорусы и белорусы.
Среди православных малорусов и белорусов эти изменения распространялись с помощью книг, напечатанных в католических и униатских типографиях. «Известно, что в числе главных средств, коими старались латины распространить свое исповедание, была порча наших богослужебных книг. С этою целию они покушались с одной стороны изгладить мало по малу в наших богослужебных книгах все то, что могло бы внушить православным отвращение к римскому вероисповеданию, а с другой стороны – и прямо вносить латинские верования»[23].
Разница в обрядах между Русью и остальным православным миром была существенна. И русским на это постоянно указывали греческие иерархи, приезжавшие в середине XVII века в Москву для сбора милостыни. Они же внушали царю Алексею Михайловичу мысль о воссоздании великой Византии.
Греки советовали юному государю начать войну с Турцией, разгромить ее и водрузить крест над поруганным храмом Святой Софии в Царьграде. Тогда, говорили гости с Востока, Алексей Михайлович станет самодержцем всего православного мира, а московский патриарх Никон – вселенским патриархом, Папой Нового Рима.
Перспектива греческого проекта была очень заманчивой, но для ее достижения нужно было устранить разницу между русскими и греческими обрядами.
Никон, шестой московский патриарх, был человеком честолюбивым, но малообразованным и потому полностью доверялся приезжим советникам, которые уверяли, что обрядов, подобных московским, Восточная Церковь не знает. Они утверждали, что русские обряды – новые и испорченные, а греческие – старые и правые.
Однако, как писал историк Николай Федорович Каптерев, «древние наши церковные чины и обряды никогда никем у нас не искажались и не портились, а существовали в том самом виде, как мы, вместе с христианством, приняли их от греков. Только у греков некоторые из них позднее изменились, а мы остались при старых, неизменных»