Николай Андреевич полным жидкой хитрости глазом глянул на Ирину. Помолчал, может быть, ожидая ответа, хотя бы кивка головы. С откровенным уже осуждением вздохнул.
– Школьные истины, дорогая Ириночка: от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Однако скажу вам, если подойти философски, – очень и очень даже меняется. Ну что вы так глядите? У, какие глазки! Немножко раскованности, свободы, воображения, фантазии. Ну, смелее, смелее. Переставим, переставим. Тогда получается, что Лариса Петровна была последней, кто виделся с несчастной покойницей. К тому же, как нарочно, лекарства под рукой. Причем очень сильные. Умысел? Ошибка? Перепутала – отравила. Это мы оставим в стороне, это нас не касается. Хочу лишь обратить внимание на один известный факт. Статистика показывает, когда человек безнадежно болен – он непредсказуем. Иногда хочет уничтожить все вокруг, представьте, всю вселенную. Унести с собой, так сказать. Меня не будет – ничего не будет. Видится ему в этом некое призрачное утешение. Опять же на руку нам, что лечила свои истощенные нервы Лариса Петровна тем же препаратом, что обнаружен в крови несчастной погибшей. Суть только в дозировке. Перелила – отравила. Потом для верности задушила.
– Лолита не могла ее ни отравить, ни задушить! Нет, нет, она этого не могла! – отшатнулась Ирина. – Вы что?
– Отлично знаю, – даже обрадованно подхватил Николай Андреевич. – Я и не ожидал от вас другого. Да, да. Был уверен. Ни секунды не сомневался. Но учтите одно: ей светит больничная койка, а вам…
Николай Андреевич глубоко, сокрушенно вздохнул.
– Кстати, принудительное лечение пойдет ей только на пользу. Поверьте моему опыту. Да, я знаю: Лолита была предпоследней, кто видел жертву. Живой. Последней были вы. Но мы это забудем. За-бу-дем… – сдавленным шепотом проговорил он.
– Забудем? – испуганно повторила за ним Ирина. – Почему, почему вы ко мне такой… добрый?
– А!.. – легко рассмеялся Николай Андреевич, молодо закинув голову.
Ирина увидела, вокруг его шеи идет выпуклый розоватый рубец. Видно, в прошлом кто-то крепко его полоснул.
Странный шрам, похолодела Ирина. Будто голову хотели отрезать. Отрезали и пришили…
– У нас план. – Николай Андреевич загадочно косо посмотрел на Ирину. – Вы со мной потом рассчитаетесь.
«Дожили! Человека, как макулатуру, для плана сдавать».
– У меня же ничего нет! – Ирина невольно оглянулась по сторонам.
– Хорошеньким женщинам нельзя все знать. – Глаза Николая Андреевича блеснули. Радужная нефтяная пленка. А под ней плещется что-то темное, тайное. – От этого стареют. Нет, нет, не подумайте чего такого. Стар, раньше бы… Жаль мне вас, молодо-зелено, жизни не знаете, хотя и достается вам порой!
– Не знаю, – прошептала Ирина и подумала: «Я сама себя не знаю».
Он не сводил с нее глаз, не давая пошевелиться.
– Так что