Остальные члены кабинета упорствовали в отстаивании прежнего плана по снятию «проблемы индейцев», который подразумевал, что все непокорные племена становятся объектом «окончательного решения», иными словами, физического уничтожения.
На фоне мнения большинства о моральной оправданности и политической целесообразности геноцида всей индейской расы, даже самые прогрессивные члены кабинета Гранта прекрасно понимали, что американское общество никогда не проглотит такое оскорбление как идею о «спаривании белых женщин с дикарями». И потому, после череды тайных совещаний на высшем уровне, администрация приняла решение в старых добрых традициях: провернуть секретную матримониальную операцию собственными силами.
Люди Гранта успокаивали свою «политическую совесть» мыслью о том, что все женщины примут участие в дерзком эксперименте исключительно на добровольной основе – в сущности, они будут мало чем отличаться от «невест по выписке», к тому же, находясь под крылом Церкви, обретут особый героический статус. Официальное обоснование состояло в том, что эти социально ответственные и отважные женщины отправляются на Дикий Запад и будут жить с индейцами по собственной воле, и, если в результате шайеннов удастся отвлечь от их воинственных намерений, все стороны только вы играют. Это был бы поистине идеальный пример того, как, словно подтверждая концепцию Джефферсона[2], государство поощряет общественный альтруизм и частную инициативу.
Если у программы «Невесты для индейцев» и было слабое место, то, по мнению администрации, оно состояло в необходимости пополнять прогнозируемое истощение потока добровольных участниц путем привлечения женщин из тюрем, уголовных и долговых, из исправительных заведений и даже домов для умалишенных – с обещанием, в зависимости от ситуации, полной реабилитации или окончательного освобождения узниц. После многих лет переговоров американское правительство в конце концов усвоило основополагающий принцип существования индейцев: эти бесхитростные люди ожидали буквального выполнения договоренностей. Так что, прося о тысяче невест, они имели в виду именно тысячу, и в обмен пригонят ровно тысячу лошадей, в подтверждение нерушимости своего слова. Любая неточность в подсчетах может стать той искрой, которая вновь заставит индейцев вступить на тропу войны. И администрация собиралась приложить все усилия, чтобы избежать подобного исхода, пусть ради этого придется досрочно освободить с десяток мелких преступниц или нетяжелых душевнобольных.
И вот уже весной, в начале марта 1875 года, первый состав с белыми пассажирками – невестами шайеннов, – отправляющимися на север к Великим равнинам и новой жизни, покинул Вашингтон под покровом полнейшей