Спокойная жизнь. Вячеслав Харченко

г понял, что Света – мужчина. Жёсткий, властный, гордый и непримиримый мужчина. Невозможно было представить, чтобы что-либо в доме делалось не так, как ей нравится, чтобы мы поехали отдыхать в Таиланд, а не провели сплав на байдарках по Карелии.

      Иногда я просыпался среди ночи и внимательно вглядывался в её овальное, мягкое лицо и думал, как внешность может быть обманчива, как в этом небольшом и хрупком тельце скрывается столько воли и мужества. Я бережно и осторожно перебирал её тёмные каштановые волосы, горько проводил ладонью по нежной коже и думал, что, наверное, я просто ущербен, что мне нужна какая-то другая женщина, добрая и покладистая, которая будет смотреть мне в рот и выполнять мои маленькие мужские прихоти. Чтобы я входил в дом, медленно снимал ботинки, аккуратно мыл руки в ванной, торжественно садился за стол, а она бы в фартуке, улыбаясь, говорила мне: «Антон, ужин готов».

      Но Света всегда была где-то там, далеко. Она вела в университете семинары, в отличие от меня защитила кандидатскую диссертацию, в нашей квартире постоянно толкались её ученики, пили чай и вино, до ненависти пели под гитару Высоцкого и Окуджаву, обсуждали научные проблемы, ругали власть, и мне стало казаться, что я живу не со Светой, а с каким-то необъяснимо огромным количеством незнакомых и неизвестных мне людей, которые мне не просто непонятны, но и неприятны.

      А Света этого поначалу не замечала, но когда что-то стало во мне трещать и ломаться, всё это перенеслось в личную жизнь. Бывало, лежим в постели, Света склонится надо мной и спросит:

      – Что с тобой, Антон? – а я молчу или отвернусь к стене.

      – Всё хорошо, Светик, всё хорошо.

      Но когда зашло совсем далеко, когда мы не были близки почти полтора года, Света собрала вещи и ушла. В никуда, ничего не сказав, не оставив никакой записки, даже не поговорив со мной по телефону. Когда я пытался ей писать, Света не отвечала, когда звонил – нажимала отбой.

      2

      – Что-то ты закис, старик. – Андрей положил мне руку на плечо.

      Белая нудная чайка пролетела над головой. Её едкий и противный крик гулко разносился над водой.

      «Странно, – думал я, – в Москве нет моря, а чайки есть. Что им здесь надо? Пусть летят в Крым или на Тихий океан. Чайкам здесь не место».

      – А поехали к девкам! – сказал Андрей и голоснул такси.

      Мне, честно говоря, было всё равно. Весёлый курчавый азиат как циркач вертел в руках баранку и с характерным акцентом рассказывал о своих московских приключениях, а я откинулся на заднем сиденье и ни о чём не думал.

      В однокомнатной квартире, в которую меня привёл Андрей, было весело и накурено. По стеночкам и уголочкам жались мальчики и девочки, на кухне велись интеллектуальные разговоры о Сартре и Делезе, в ванной кто-то заперся и стонал, в туалете тоже горел свет.

      Из колонок в центре гостиной доносился джаз, но никто не танцевал, кроме одной блондинки, причём танцевала она в полном одиночестве. Я присел в кресло и стал за ней наблюдать.

      Она смотрела на меня, она извивалась, она хотела мне понравиться. Я давно не видел женщин, которые хотели мне понравиться. В последнее время мне даже не приходило в голову, что я могу кому-то нравиться, поэтому блондинка Рая (это мне Андрей сказал) стала мне интересна именно тем, что я был интересен ей.