Всё было самодостаточно и чуждо нам, говорило, что в мире, кроме наших, есть и другие, не менее, а может, и более важные проблемы. Оттого противная моя слабость и безволие как-то присмирели и не развивались до удручающей степени. Я почти успокоился и без валерьяновых капель и поверил, что с облегчением и скоро выйду отсюда, под вечную нежность неба.
Скромные знания наши проверяла новый преподаватель Вера Юрьевна Максимова. Раньше её не было, мы ничего не знали о ней. Высокая и стройная, изящная в чёрном брючном костюме, с ухоженными русыми волосами, собранными в пышные легкие клубы вокруг головы, с резковатыми, но приятными чертами лица красавицы-прибалтийки, она пришла к нам только с общей тетрадью, приколотой к ней авторучкой – лаковой палочкой эбенового дерева – и конвертом с билетами. Зябко повела плечами под тканью пиджака, села за стол. С ловкостью гадалки худощаво-бледными руками в обвисающих белых раструбах манжет разложила перед собой пасьянс из бланков с вопросами. Попросила всех выйти и остаться только пятерым…
Бабочка на подоконнике ожила, затрепетала, разгоняя крылышками пыль. Пылинки пугливо шарахались в сторону от беспокойной соседки и выжидательно повисали в закатном солнечном луче. Капустница зигзагами перемещалась вдоль стекла, терлась о него головкой. Мельтешили чёрные пятнышки на крыльях, сверкнувшей струйкой пролилась с них пыльца. Посеребрившая пальцы, как в детстве, быть может, запахнет она приятно и тонко, лимоном. Бабочка неловко, боком опустилась опять на старое взлётное поле, рядом с коробком. Зашевелила сосредоточенно усиками. Где-то внизу, за раскрытой форточкой, по бульвару невидимо пронеслась машина, просигналила фиоритурно. На корте появились две фигурки в белых майках и расклешённых юбочках, заходили, застучали беззвучно ракетками о ладони.
Через два часа пятьдесят минут от славы нашей группы, как достаточно сильной и подготовленной, ничего не осталось. Тела после резни были раскиданы по всему коридору. Краснолицые, недобро возбуждённые, тела глухо негодовали… Из двадцати шести человек с первого захода экзамен сдали только трое самых прилежных девушек, сдали на «хорошо». Двадцать три студента получили «неуд».
Это был сильный и, главное, неожиданный удар. Ошеломление охватило всех. Пусть нет «отлично», пусть мало «хорошо», но не поставить ни одной такой желанной и необходимой многим «тройки» – это было непонятно! Тем более что большинство провалившихся, пожалуй, на «три» материал знало.
Возмущала и озадачивала манера опроса. Проходил он в жёстко заданном Верой Юрьевной темпе. Каждому уделялось в среднем минут шесть. Студент рассказывал неуверенно, «плавал», и тогда Максимова задавала наводящие вопросы или переходила к другой теме, словом, вроде бы «тащила» его. Человек приободрялся, разгибал спину, начинал мычать членораздельнее и сознательнее