Собственная неполная, неокончательная осознанность немного испугала Билла. Но вместе с тем, он поражён был удивительной связью мышления с внешней реальностью, связью не всегда очевидной, но стабильной – ему представлялось, что его разум словно тонюсенький ветвящийся корешок с каждым днём врастает всё глубже в бесконечно щедрую благодатную почву Вселенной. И ещё он понял, что вокруг каждого человека, хочет он того или нет, существует нечто вроде сферической оболочки, радужного мыльного пузыря, сквозь стенку которого можно видеть все предметы, но лишь в той мере, в какой позволяет видеть их нежное струящееся по поверхности оболочки полупрозрачное марево иллюзий…
4
Тяжёлая решётка калитки, возле которой Билл проводил столько времени – его маленькое окошечко во внешний мир – она вполне могла стать и дверью. Он очень хорошо помнил тот день, когда впервые ему пришла мысль о побеге. Стояла тёплая дождливая весна, и Билл ощущал не то чтобы тоску и безвыходность, ему в пансионе не было плохо, нет, просто в какой-то момент он осознал необходимость перемен. Он стоял под мелким дождём и смотрел на улицу, по которой шли люди. Стоял и смотрел точно так же, как и много раз до этого. Но всё же сегодня что-то было иначе. Самые главные перемены всегда происходят внутри нас. Билл неожиданно понял, что там, за спиной, в коридорах, в классах, в маленькой скромной жилой комнате ученика его ничего не ждёт. Он, конечно, может туда вернуться, а потом приехать домой с дипломом, устроится на хорошую работу и прожить ту благополучную жизнь, которую видят в своём воображении окружающие – бабушка, мама, отец… Он, Билл, несомненно способен навсегда превратиться в героя их фантазий, в вечного заложника их ожиданий… Но что-то подсказывало ему, что это неправильно. Он стоял под мелким дождём у запертой калитки и смотрел на тротуар, изгибающийся и попадающий вдали, на свою первую настоящую дорогу в жизни, на внезапно открывшуюся ему дорогу, ведущую не к чужому, а к его собственному будущему, на дорогу, ступив на которую, он должен будет остаться один. Совсем один. Отец никогда не простит ему побега из пансиона, бабушка будет ахать и охать, мама… Билл вздохнул. Маленькая слезинка быстро скатилась по его мальчишеской нежной щеке. Он достал из кармана ножовку, на днях прихваченную из кабинета труда, и принялся энергично пилить толстую дужку старого заржавленного замка.
Две стороны свободы – беспредельность возможностей и полнота ответственности за каждый шаг. Немногие решаются на это. Самое первое, что чувствуешь,