Рэдди здесь бывал часто в гостях, ещё чаще – по делам службы, и не чувствовал, находясь в самом сердце Полиса ни малейшего дискомфорта, да и масштабы на той же Базе «Керн» были куда серьёзнее, но получать удовольствие от этого биения жизни так и не научился.
Для него Пентарра была тихой лесной провинциальной планетой, а не крупным галактическим центром – сюда, в нервный узел другой ипостаси его родного мира он летал как в космос.
– Любуешься?
Мак-увалень, как обычно, находился в приподнятом настроении. И куда-то, скорее всего, уже вознамерился унестись. Рэдди его задерживал, иначе и быть не могло. Этому дай только волю, он тут же разовьёт третью космическую, разыскивай его потом вне пределов ЗВ. Ничего, потерпит, у него все дела срочные, особенно – поесть.
– Не любуюсь. Размышляю.
С двухсотого яруса вид на Полис открывался в вечерних лучах Керна как-то поистине демонический – кровавые брызги на торчащей ввысь кристаллической поросли. Любоваться этим можно было днями и ночами, но Рэдди эти урбанистические красоты мало волновали.
– А ты, похоже, именно любуешься.
– Чего бы не полюбоваться – красота. Облачность сегодня очень удачная, свет между облаков проглядывает, и небо оттеняет творящееся внизу.
– Тебе повезло, что ты ко мне зашёл, такое, может, раз в год увидишь!
Рэдди скорчил гримасу, вежливо-саркастическая улыбка должна была всё сказать лучше всех слов.
– Дикий ты человек, Рэдди.
– Да уж, дикий. Отсюда двести километров лёта, в горах, можно увидеть такие закаты, что здешние – просто человеческая тщета изобразить то, что может изобразить только сама вселенная.
– Умничаешь?
– Правду говорю. Ты посмотри вокруг, знаешь, на что это похоже?
Мак с удобством развалился в кресле, задирая ногу на балконные перила. Силовой экран возмущённо загудел.
– Ну?
– На космобазу. Все эти пилоны, направляющие, нити транспортных сетей, их терминальные узлы, посадочные площадки. Мы копируем, строя города на поверхности, то, что построили до того в космосе. Любой, выбравшийся хоть на день за пределы ЗСМ, тащит потом на свою планету следы восторга, который он испытал там.
– Это плохо?
– Это не плохо и не хорошо, это копия. Настоящее – оно там, а не тут. Потому я предпочитаю горы и леса, а лучше – тихий прудик. Вот оно всё – настоящее. И чего ты смеёшься?
Мак разевал пасть и тыкал в Рэдди пальцем. Ему было смешно. Он был доволен.
– Этот твой «прудик» – тоже копия, ты так и не понял?
Рэдди облокотился на перила и под смех и улюлюканье приятеля