– Сколько тебе лет? – хотел выяснить молодой хирург, увлекаясь худобой, изысканными чертами спутницы.
– Четырнадцать, – соврала Настя беспечно, чувствуя себя защищенной, прибавив всего два года. – Или около этого…
– Можно сомневаться, – прозаически раскрыл ее тайну взрослый ухажер со скрытой завистью, жаждой встать на одну ступень умственного и физического развития, вернув себе двадцать лет.
– Прости, прибавила всего лишь два года, но надеюсь, мы останемся друзьями, – изрекла она с детским пафосом. – Не обижайся, если мы скоро расстанемся, – высказалась она, придавая остроты своим детским переживаниям.
Они друг за другом, когда никого не было рядом, встали на самом носу судно, как учил всех отдыхающих руководитель развлечений, рассказывая легенды, показывая на деле свои способности. Раскинули руки в стороны по морскому обычаю, чтобы сохранить дружбу на долгие годы на суше.
– А теперь кто мы? – задал тот же вопрос аспирант-медик.
– Влюбленники, – перепутав слова «влюбленные» и «пленники», быстро произнесла девушка. – Ой, кажется, я ошиблась в любовной терминологии, – смутившись, отойдя на шаг, сказала она с жаром.
Посещение прекрасно оборудованного, с белыми скатертями на круглых столах, ресторана на носу парохода, проживание в каюте, вызвало гораздо меньше эмоций, но тоже доставило немало приятных минут всем пассажирам, кто разделял с ними этот небольшой круиз. Там Настя, тревожась за такие серьезные обстоятельства судьбоносного разговора с Мантрыгиным, все-таки надеялась на случайную встречу со своим давним другом, с кем познакомилась, когда ходила на Первомайскую демонстрацию с сотрудниками мамы. Но, увы! Она одна обошла вокруг все палубы, оставив на минуту аспиранта-медика, но к своей великой радости не встретила одногодку.
«Он стал такой прыткий, изворотливый, видно не хочет со мной разговаривать. Много других забот у этого мальчишки», – решила она, сопереживая маленькому негоднику, который завел адюльтер с собственной сестрой, скрывая свои отношения постоянной беготней по лестницам то вверх, то вниз. Но капитан заметил, что молоденькая подруга его сына – Настя Вежина не была его однофамилицей, но дальней родственницей по отцу. Он пригласил всех своих знакомых в Саратове отметить его день рождения за сносную плату с учетом расходов за питание и проживание не в комфортабельных каютах, а в трюме без удобств и постели, как настоящие матросы, за исключением обеда в ресторане раз в день. Всего было тридцать пять человек без команды речников. Своего сына – аспиранта-медика Мантрыгина – он поселил с собой в каюте в качестве помощника капитана за те же небольшие деньги, пригрозив ему, что он должен следить