– В Германии я прожила 7 лет. Какими правдами-неправдами ухитрялась ездить к своему попутчику на учебу – ни в сказке сказать, ни пером описать. Берт Хеллингер – гениальный психотерапевт, а я всего лишь ученица, и вряд ли мне когда-нибудь удастся работать, как он, без лишних слов, без антуража. Но с тех пор со мною всегда свет родительской любви. С поезда я сошла уже другим человеком. И вот теперь, как видишь, я и свое счастье построила, и уже давно по-настоящему помогаю другим. Я даю людям силу! А что они потом с нею делают – вопрос их собственного выбора.
– И что, всегда помогает? А вдруг в этот раз да не получится?
– Вот увидишь, Агафья Даниловна. Все будет хорошо! – сказала я.
И сделала из кляксы звезду.
Глава 3. Костяная нога
В Рождество из Москвы позвонил мужнин однополчанин Петр Петрович и объявил:
– Моя Эсмеральда родила пятерых.
– Ну ничего себе! – ошарашенно воскликнул Григорий. – Ну поздравляю! И что, все здоровы?
– Роженица-то себя прекрасно чувствует. А вот у малышей раны кровят.
– Они ранены? Что случилось?
– Да хвосты им вчера обрезали.
– Может, пупки? – вконец растерявшись, вопросил мой супруг.
– Пуповины Эсмеральда сама отгрызла.
– Как отгрызла?
– Как-как, зубами!
– Да ты что, врача вызвать не мог, папаша хренов?!
– Сам ты папаша. Эсмеральда – сука!
Гриня потерял дар речи. А когда обрел, я предпочла покинуть помещение:
– Да ты (би-ип). Да чтоб тебя (бип-бип)… Я думал, жена твоя родила! Нельзя по-русски сказать! Раны у малюток кровят (бип-бип-бип)!
И 23 февраля муженек получил в подарок ботиночную коробку с черной плюшевой зверюшкой. Подложил мне Петруха большую, черную, кудрявую свинью!
За полгода Лютеция Серебряная Легенда, черный терьер, дитя любви Эсмеральды Красное поле и Орфиса Биллингтайма, вымахала в лохматую животину размером с микроавтобус. Теперь эсмеральдина дочь меня два раза в день выгуливает; и выбора у меня нет, муж третий месяц в командировке, а ребятишкам шаловливую скотинку удержать не под силу. Зрелище душераздирающее: летит за соседским котом меховой шар, а сзади стелется по сугробам привязанный к поводку Платошка. Когда мягкий снег превратился в твердый асфальт, пришлось брать поводок в свои руки. Впрочем, Григорий клялся и божился, что зимой начнет дрессировать Люшу, а к весне она станет как шелковая, и я даже в это верю. Но до следующей весны еще надо дожить!
И когда наступил очередной понедельник, я снова встала перед вопросом, куда девать шестьдесят килограммов шкодного серебра. Дети ночевали у свекрови, но взять к себе нашу лохматую Плюшку она отказалась наотрез: аллергия.
22 июля 1991 года.
Женщине было за сорок. Она покачивалась в дверном проеме, с трудом балансируя на костылях в узеньком