В своих гиффордских лекциях “Многообразие религиозного опыта” в 1901 г. Уильям Джеймс[44] писал о концепции сублиминального, или трансграничного “я” Майерса как о “наиболее важном шаге вперёд, который был сделан в психологи [социальной теории] с тех пор, как я начал изучать эту науку…”[45] Размышляя о роли трансграничного “я”, Джеймс пишет: “Наше обычное сознание в состоянии бодрствования, разумное состояние сознания, как мы его называем, является лишь одним особым видом сознания, в то время как за его пределами, отделённые от него тончайшими перегородками, лежат абсолютно иные латентные формы сознания…Ни одна из картин мира во всей его целостности не может быть полной, если она оставляет эти формы сознания за своими рамками… [Они] могут предопределять настроения, но не могут задавать формулы, и могут открывать новые области, но не могут составлять карты…”
Оглядываясь на свой собственный опыт и результаты исследований в этой области, Джеймс отмечает: «Все они сводятся к своеобразному озарению, которому я поневоле приписываю некий метафизический смысл. Это похоже на то, как если бы абсолютные противоположности, противоречащие друг другу и конфликтующие друг с другом, слились в единое целое. Они не только сопоставимы в рамках вида, но и принадлежат одному классу – к тому же, более благородный и совершенный из них сам является классом и включает в себя и поглощает свою противоположность. Я знаю, что с точки зрения здравого смысла, это туманное объяснение…Имеющие уши, да услышат»[46].
Примечательно, что признавая тот факт, что обычное сознание корнями уходит во множественные «сферы» неопределённых масштабов, описанные автором в другой работе, Джеймс стремится выйти за пределы «логики здравого смысла» и обратиться к эпистемологии, способной объять единство или сосуществование противоположностей. Когда знание устройства (в данном случае, устройства сознания или психики) достигает порога