Сыщик для феи. Владимир Свержин

указательный палец перед нашими носами воплощением единичности всемогущего творца. – И он разъял, – палец начал колебаться из стороны в сторону, – небо над головой и солнце. И собрав все, что только было в Хаосе полезного, создал Субурбанию и разместил над ней солнце в голубом небе. Землю он заселил любимым своим народом, именуемым субурбами, что в древности означало «боровшиеся вместе». Ну да, – вдохновенный проповедник кивнул, заметив недоумение слушателей, – наши давние предки дельным советом помогали всемудрейшему богу Нычке отделить дурное от полезного и ложное от истинного. С тех пор субурбанцы так мудры и миролюбивы. Ну а потом из того, что оставалось от Хаоса, вокруг Субурбании налипло всего понемногу… На севере вон Грусь прилепилась, на западе Гуралия с ее драконами, Стрессильвания, на юге за морем Тюрбания, да вы вот еще где-то умостились. Мурлюки откуда-то взялись, так что и из Хаоса кое-какая польза проистекла. Во-от, – протянул он. – А когда субурбанцы набрались мудрости от каждодневного почтительного вкушения крупиц знания Его, – указательный палец брата-словоносца снова взмыл вверх, – они стали вопрошать Творца, как им жить дальше? Каким путем ступать, чтобы идти от свершения к свершению, от победы к победе? И тогда в помощь своим возлюбленным чадам Нычка родил из себя сына и дочь – Заначку и Подначку.

      – То есть как – родил?! – возмутился Вадюня, вполне реалистично представляющий картину божественных родов.

      – Тс-с! – зашептал толмач. – Это великое таинство, о котором непосвященным даже и помышлять не след. Помните лишь, что Заначка олицетворяет твердость движения внутрь. Подначка же, дочь Нычки, сама мягкость и движение вовне. И связь между детьми и отцом нерасторжима. Таким образом, он един в трех лицах и триедин, о чем свидетельствует символ нашей веры. – Наставник иноземцев почтительно дотронулся до ажурного украшения на груди. – Тогда, родив из себя Заначку и Подначку, всемудрейший даровал нам и вторую из своих заповедей: «Давай добро всякому, кто в нем нуждается, и всякий воздаст тебе!» Вот, скажем, вы дали мне добро, – недавний страж указал на кошель, все еще туго набитый жабсами, – и я, пожалуйста, все, что могу. Все, что в моих силах!

      – Мудро, – прокомментировал я.

      – А как же, – отозвался наш гид. – Дело-то божье. Если захотите нашу истинную веру принять, только скажите. Я вам тут кое-что еще о таинствах растолкую, в Храмовый уряд прошения со мздой отошлем и все, считайте, душа ваша уже спасена.

      – Мы, пожалуй, пока повременим, – ответил я, стараясь говорить как можно мягче. – Сам понимаешь, такое дело с кондачка решать нельзя.

      – Ну, как знаете, – с нескрываемым огорчением пожал плечами проповедник. – А то и сами бы открыли души истинному свету, и мне заодно польза была б. Оно, конечно, два человека паства невеликая, но я бы еще свою семью приписал и стал бы уже не младший брат-словоносец, а отец-душеблюститель. А это в стольном граде Елдине при хорошем торге и на застольника потянет.

      – Прости, на кого? – теряясь в системе