– Вот молодец! Вижу, что ты настоящий мужчина…
Полосатка в мешке как-то хрипела и пыталась вырваться, Султан-Али с расцарапанным подбородком ждал дальнейших приказов хозяина.
– Так, теперь слушай внимательно. Берешь кота и идешь в духан на краю города. Находишь проезжающего водителя и даешь ему пять кранов[10], и говоришь, чтобы он взял мешок и выбросил его в следующем городе… И всё, точка на этом! Ни слова больше не добавляй… Понял меня?
– Слушаюсь, хозяин.
Взяв мешок, Султан-Али отправился в трактир на окраине. Объяснил ситуацию одному водителю и сунул ему в ладонь пять кранов. Водитель несколько раз повторил: «Слушаюсь! Будет исполнено», – бросил мешок в кузов грузовичка и уехал.
Ближе к вечеру Султан-Али вернулся домой, гордый, словно покоритель Герата. Пока дошел до особняка, об эпопее с Полосаткой рассказал примерно семи или восьми своим знакомым. И к этой ночи уже чуть ли не всё население города болтало о кошке с дурным глазом, которая связалась с нечистой силой и которую шазде выкинул из их района. Причем о мужестве самого Султана-Али не упомянуто было ни разу…
…Однако если шазде думал, что удаление полосатой кошки установит мир и покой в особняке, то он ошибался, и это выяснилось очень скоро. Судабе-ханум была виной тому, что покой снова рухнул и вкус победы исчез. Своими большими ушами шазде расслышал то, что тегеранская девица говорила Таджи:
– Я не думала, что его высочество опустится до такого. Чем виновато несчастное животное, что его так бросить в мешок и сделать бездомным? А эти «они» – что за чушь? Засорять мозги собственному правнуку! Наивному мальчику сорок бочек арестантов на уши навалили – неграмотная бабья чушь! Джинны! Какие джинны, кто их видел вообще? Хоть бы вы-то не повторяли эти глупости! Вы ведь взрослый человек, как вы можете верить этой чепухе?
Шазде эти слова так возмутили, что он уже не помнил себя. Сами слова невыносимые, да еще от кого – от невестки его сына, а она из круга тех выскочек, что покушались на древние права Каджаров! Еще до сих пор он не простил своего внука за эту глупую женитьбу, считая ее предательством их предка, Большого шазде, чей голос как бы звучал эхом в особняке. Шазде очень задевали вопросы родства с Каджарами, это было жизненно важно! Именно в этом городе жена Хусейн-кули хана разродилась Фатх-Али Шахом, от него и вел свой род шазде, как же ему было теперь не затопать ногами и не закричать?
– …Вам эти слова совсем не к лицу, Судабе-ханум! Шли бы на улицу, на проспект, и там бы вертели задом своим!
Судабе-ханум возмутилась; хлопнув дверью, закрылась в гостевом доме. Капитан должен был прийти ей на помощь. Нужно было поставить на место это отсталое семейство. В отцовском доме она росла как принцесса, а здесь от нее ожидали, что она, будто купленная за деньги невольница, будет им прислуживать?
…Она и предположить не могла, что окажется в такой ситуации: что к таким последствиям приведет ее простое желание съесть порцию палуде[11]