– Да, да, – досадливо сказал корреспондент. – Но почему нельзя было на месте спокойно разобраться в сути конфликта? Почему надо кидаться, как… на диких зверей? Почему старший лейтенант Николаев ударил человека, который даже не сопротивлялся?
– А это… – начал майор.
– Не бил я его, – сказал Николаев. – Просто толкнул.
Майор бросил на него тяжелый взгляд.
– Ударил – толкнул! – горячился корреспондент. – Это не меняет дела. А потом, когда на ваших глазах фашиствующая группа стала избивать ребят, почему вы даже не пытались их удержать?
– А у нас не по десять рук, чтобы всех сразу держать, – ответил Синицын.
– Если к нам поступит заявление от пострадавшего, – спокойно сказал майор, – мы проведем служебное расследование. И виновный – если он действительно виноват – будет наказан по всей строгости. Но я уверен, что ребята сами спровоцировали конфликт. – Майор оглядел подчиненных. Те согласно закивали.
Николаев, облокотившись на колени, пристально смотрел в пол.
– А вот по моим данным… – Корреспондент указал на блокнот.
– А вы, значит, считаете, что ни с того ни с сего подъехала милиция, схватила первых попавшихся…
– Именно так! Ребята сидели, никого не трогали, пели – негромко, для себя. «Битлз» – почти классика…
– Насколько мне известно, – поднял брови майор, – милицию вызвали представители общественности.
– Пенсионеры, которые выгуливают там собак. Что, кстати, запрещено.
– Ну-у, извините, – широко развел руками майор, откидываясь в кресле. – Тогда давайте сначала решим, кто у нас общественность – эти волосатые или заслуженные люди, ветераны войны и труда?
Корреспондент всплеснул руками, собираясь возразить, но майор взглянул на часы.
– У вас конкретные вопросы к работникам автоинспекции есть? Извините, служба. Все свободны!
Он выкатился на коротких ножках из-за стола и, радушно улыбаясь, проводил корреспондента до двери.
– Всегда с удовольствием читаем вашу газету. Если могу быть чем-то полезен, в любое время, без стеснения…
Как только корреспондент вышел, майор перестал улыбаться, обернулся к Николаеву:
– Хрен ты у меня получишь, а не премию! Перестраивайся, Николаев! Перестраивайся! Теперь сначала думать надо, потом кулаками махать!..
Корреспондент поджидал Николаева на выходе.
– А все-таки скажите, вот так, с глазу на глаз, – за что вы его ударили?
– А что, целовать его? – ответил за Николаева Синицын. – Отрастил волосья…
– А будь ваша воля, вы бы всех остригли наголо и заставили ходить строем? – усмехнулся корреспондент.
Некоторое время Синицын в упор с ненавистью смотрел на него, потом повернулся и молча вышел из отделения.
– Не тронь никого… – буркнул он, садясь рядом с Николаевым в машину. – Да пропади пропадом! На