– Что, Павел Назарович?!
– Кто-то сейчас кричал в коридоре – какой-нибудь опившийся пива пятикурсник?!
– Да, Павел Назарович – слышала! Очень хорошо слышала – я еще так напугалась! Наверное, действительно, это какой-то пьяный пятикурсник! Многие из них в последнее время совсем обнаглели, совсем распоясались!..
– Сейчас, я Вас спрашиваю, кто продолжает кричать?! Вы слышите, Зоя?!
– Мне кажется, Павел Назарович, – робко пролепетала секретарша, – это – эхо…
Гуйманн молчал примерно с полминуты, внимательно разглядывал маленькую глупую секретаршу и спросил по истечении молчаливой паузы:
– Вы издеваетесь надо мной, Зоя?!
– Нет, я – совершенно серьезно, Павел Назарович! – в голосе Зои прозвучали чуть-чуть обиженные нотки. – Это случается уже третий раз только за последние две недели! Официально – третий раз, но были еще сигналы и кроме этих случаев!
– Потрудитесь выражаться яснее! Какой третий раз, и – какие сигналы?
– Третий раз за две недели в коридорах нашего факультета застревает эхо! – терпеливо объяснила Зоя. – Я полагала почему-то, что Вас должны были об этом известить в первую очередь. Все об этом давно уже знают – заведующий «Кафедрой неординарной философии» Владимир Николаевич Бобров, кажется, даже решил начать писать монографию на эту тему и, по слухам, что-то уже успел написать.
Гуйманн нахмурил лоб, якобы, что-то припоминая, и будто бы довольно быстро припомнил:
– Бобров, он же, правда, э-э-э… начал осуществлять шесть месяцев назад какой-то совместный проект совместно с этим, с пропавшим сумасшедшим… с Морозовым… с филологом. Не помню названия проекта дословно…
– «Разум без границ»! – с готовностью подсказала секретарша.
– Вот-вот! – с горькой иронией проговорил декан философского факультета. – Разве может быть разум без границ? Может, точнее нужно было назвать этот проект как-то по-другому, например – «Сумасшествие в квадрате», а? Как вы считаете, Зоя?
Зоя пожала плечами и смущенно улыбнулась.
– Собственно, спасибо, Зоя – Вы мне не нужны больше! – сказал Павел Назарович и, взявшись двумя пальцами за края фигурной пепельницы из цветного чешского стекла, нервно крутнул ее вокруг оси по поверхности полированного стола.
Зоя неслышно исчезла, а тяжелая пепельница из чешского стекла не хуже настоящей юлы, с грохотом продолжала крутиться по полированному дереву, приковывая к себе взгляд декана, чьи мысли сейчас, однако, целиком были посвящены тем загадочным исследованиям, на которые в последние месяцы был брошен весь научно-творческий потенциал «Кафедры неординарной философии». Возможно, что первое практическое следствие этих откровенно сумасшедших, по глубокому убеждению Гуйманна, исследований, только что растаяло в воздухе факультетских коридоров. Эхо всегда должно звучать нормально, как ему положено по законам физики, а