Секунд двадцать все трое молчали, а затем один из мужчин, старший как по возрасту, так и по званию, очень внушительно заговорил, глядя Гуйманну прямо в острый, постоянно судорожно двигавшийся, кадык:
– Мы благодарим вас, уважаемый Павел Назарович, за любезно, а главное, своевременно предоставленные факты. Именно благодаря Вам, у нас сейчас сложилась полная всеобъемлющая картина готовящейся в нашем городе крупной, я бы сказал, широкомасштабной идеологической диверсии, – здесь говоривший позволил себе сделать небольшую паузу и во время паузы перевел взгляд с кадыка доктора философии на выбритый до синевы, такой же острый, как и кадык, профессорский подбородок. Подбородок, кстати, у Павла Назаровича мелко, почти незаметно дрожал, и эту вызывающую гадливое ощущение, дрожь замечал лишь наметанный глаз старшего по званию мужчины. Впрочем, не сделав по этому поводу никакого замечания, он продолжил импровизированный панегирик политической бдительности Павла Назаровича:
– В городе, так уж исторически сложилось, существует во всех отношениях опасный объект, занимающий площадь три квадратных километра – он представляет собой комплекс из шестнадцати однотипных крупнопанельных двенадцатиэтажных зданий, чье строительство оказалось замороженным ровно двадцать лет назад. По непонятным причинам из состояния реконсервации здания не выводятся – в городском бюджете из года в год с удручающим постоянством не находится соответствующей финансовой статьи для этой цели.
– Вы говорите о Лабиринте Замороженных Строек, Федор Несторович? – нервно и, к тому же, нарушая всякую субординацию, спросил Гуйманн.
– Совершенно верно, – кивнул по военному остриженной головой Федор Несторович и, не меняя интонации, добавил: – Но желательно меня не перебивать, пока я не закончил.
И знаете, Павел Назарович, что является самой любопытной деталью во всей сложившейся непростой ситуации? Голова у городских чиновников по поводу Замороженных Строек начинает болеть лишь в самые последние дни декабря каждого года – накануне Новогоднего Праздника. А в течении всего года, начиная с первоянварьского похмелительного периода, мысли о Замороженных Стройках куда-то выскальзывают из голов работников отдела архитектуры городской администрации – будто их выдувает оттуда каким-то волшебным сквозняком! Чего стоит, например, одна лишь, более чем непонятная, история с наименованием нового городского проспекта. Ведь его предполагалось назвать Проспектом Молодежи, но его назвали самым кощунственным и циничным названием, какое только можно было выдумать в наших условиях – Проспектом Ашурбаннипала!! И городскими жителями, не говоря уже об ответственных работниках из городской администрации, такое название воспринялось как вполне естественное и само собой разумеющееся! И никто, заметьте – никто, ни одна живая душа так и не узнала имени автора этой дикой и, в высшей степени, антироссийской идеи!
Специалисты