Вот на этот вопрос пациент отреагировал немедленно: выражение его лица так изменилось, словно бы Майкл коснулся обнаженного нерва.
Однако Гоуэл ничего не ответил.
Майкл видел, что посетитель с трудом сдерживает себя. Его язык тела изменился: только что он был расслаблен, а теперь напрягся, словно опасался чего-то. Гоуэл подался вперед, сцепив руки на груди, потом откинулся назад.
Майкл дал ему минуты две, но поскольку тот по-прежнему хранил молчание, спросил:
– Вам трудно говорить о ваших родителях?
– Мне ни о чем не трудно говорить, доктор Теннент, – ответил Гоуэл, однако вид у него при этом был затравленный.
Ключ к проблемам пациента явно лежал в его детстве, но сегодня Майкл не смог его найти. Все дальнейшие вопросы о родителях заставляли Гоуэла лишь еще больше замыкаться и молча раскачиваться взад-вперед.
Майкл сменил тему, спросив Гоуэла про его работу.
– К сожалению, это засекреченная информация, – ответил тот.
Врач вновь заглянул в анкету.
– Вы вдовец. Мы можем поговорить о вашей покойной жене?
– Вы задаете слишком много вопросов, доктор Теннент.
– Вы возражаете?
– С какой стати мне возражать?
Майкл опять переменил тему:
– А в какого рода помощи вы нуждаетесь? Какую именно вашу проблему я должен решить?
– И все-таки я прав, – заключил пациент. – Вы задаете слишком много вопросов.
Ровно в шесть Майкл пожал руку Теренсу Гоуэлу, и тот сказал ему, что с нетерпением ждет встречи и придет на следующей неделе в это же время.
Майкл закрыл дверь, сел и просмотрел свои записи. Он чувствовал себя не лучшим образом: этот человек вымотал его и сбил с толку. День сегодня выдался долгий.
«Что мне делать с тобой, доктор Теренс? Что, черт возьми, происходит у тебя в голове? Если ты ждешь от меня помощи, то должен мне открыться. Что я узнал о тебе сегодня? На все мои вопросы ты отвечал вопросами. У тебя сильнейшее расстройство личности. Ты упрям. У тебя диктаторские замашки. Ты растерян. Ты неадекватен. Ты определенно маньяк контроля[9]. Твоя ахиллесова пята – твои родители».
Шум газонокосилки снаружи по-прежнему не утихал. Господи Исусе, сколько же там травы наросло?
Майкл вернулся к сопроводительному письму от лечащего врача Гоуэла. «Клиническая депрессия». Да нет, похоже, дело тут совсем не в депрессии.
И Майкл добавил к записям еще одну, свою собственную аббревиатуру: ПЛР (парень с левой резьбой).
Потом он снова повернулся к компьютеру и в очередной раз – уже чуть ли не в сотый за сегодня – проверил почту. Сердце Майкла радостно екнуло, когда он наконец увидел ответ от Аманды Кэпстик. Ее письмо оказалось еще короче, чем его собственное: «И я тоже скучаю».
26
Детектив-констебль Гленн Брэнсон внимательно рассматривал новехонький спортивный «ягуар»