– Вставай, вставай, приятель! – весело крикнул я сконфуженному воину. – На, держи свой золотой, ты его честно заработал.
– Что, развлекаетесь? – раздался за моей спиной добродушный бас Меркадье. – Ловко это у тебя получается, малыш! – обратился он к польщенному Шаконтону. – А ну-ка, дай я попробую!
Он начал стягивать с себя котту.[7]
– Постойте, граф! Мне нужно с вами обсудить важный вопрос.
Меркадье с неохотой одернул одежду и, тяжело вздохнув, пробурчал:
– Вечно ты не вовремя!
Тут как раз он был не прав. Лучше других зная, каков бывает Эд в рукопашной схватке, я поспешил спасти целостность молодого организма и репутацию моего оруженосца.
– Заканчивай, Сэнди, – бросил я через плечо и направился к Меркадье, в нетерпении ожидавшему меня у борта галеры, лихорадочно пытаясь сформулировать для себя то дело государственной важности, ради которого я посмел оторвать коннетабля английских владений во Франции от молодецкой забавы.
– Послушай, Эд, я хотел посоветоваться с тобой… Ты знаешь Францию лучше меня. Как, по-твоему, кто на сей день может там считаться лучшим полководцем?
Меркадье на минуту задумался.
– Пожалуй, Симон де Монфор… д’Оннекур неплох, но тугодум…
Не знаю, чем завершилась бы наша беседа, но тут рассуждения Эдвара Кайяра были прерваны звуком сигнальной трубы, раздавшимся с одной из дальних галер.
– Что там у них стряслось? – с тревогой произнес граф, всматриваясь в ту сторону, откуда донесся звук. – Сигнальщик, подай знак остановиться! – крикнул он.
Над морем вновь запела труба.
– Пусть пришлют вестового! – распорядился Меркадье.
Спустя четверть часа к борту галеры причалила небольшая лодка. Гонец, поклонившись, начал объяснять причину сигнала:
– Ваше сиятельство! Мы обнаружили остатки кораблекрушения.
– Ну и что? – недовольно спросил Меркадье. Посыльный, слегка стушевавшись, пояснил:
– Судно, судя по обломкам, английское, неф.[8]
– Название удалось установить? – сурово сдвинув брови над переносицей, произнес Эд, кладя руку на эфес меча.
У меня нехорошо заныло между лопаток. Штормов в последние