Кабинет диагностики к этому времени уже освободился, я разделся за ширмой и в одних трусах улегся на каталку. Заведующий отделением собственноручно задвинул меня в обрезок увитой жгутами проводов трубы и задраил люк.
По коже немедленно побежали мурашки. Вроде клаустрофобией отродясь не страдал, а никак привыкнуть не могу. Всякий раз дрожь пробирает.
Или зябну просто? В трубе похолодало, врезанные с внутренней стороны кристаллы засветились голубоватым сиянием, и я буквально физически ощутил, как начала заполнять трубу магическая энергия.
Холод, холод, холод.
Пик лютой стужи – и заработали вентиляторы фильтров, мороз начал ослабевать. Но тут же навалился с новой силой.
В последнее время сканирования внутренней энергетики стали куда длительней прежних, и за время нахождения в трубе успевало пройти несколько циклов.
Накачка энергией – сброс. Накачка – сброс. Накачка – сброс.
И я прекрасно ощущал, в какой именно стадии сейчас находится процесс. Чувствительность к перепадам интенсивности магических полей заметно возросла, но при этом особого дискомфорта я не испытывал. Дрожь била исключительно из-за холода.
Еще накатывала слабость. Всякий раз из трубы выбирался выжатый словно лимон. Кружилась голова, затекали ноги и руки, становилось трудно дышать. Ненадолго, все проходило уже через пару минут, стоило только выпить стакан крепкого горячего чая с сахаром, лимоном и столовой ложкой водки.
Я бы предпочел коньяк, и не ложку, а рюмку без всякого чая, но заведующий отделением отступать от своего фирменного рецепта не собирался.
В очередной раз заработали вентиляторы, кристаллы погасли, фильтры начали вытягивать и утилизировать магическую энергию; усталость вдавила в каталку. Лязгнула задвижка, через распахнувшуюся дверцу проник нестерпимо-яркий свет летнего дня.
Когда меня выкатили из трубы, я зажмурился и несколько раз моргнул, попытался сесть, но не сумел и повалился обратно. Тело задеревенело, в прокушенном плече размеренно билась тугая боль, словно дергался нарыв. Не нарыв, конечно, вовсе нет.
– Держи! – протянула Ирина стакан с горячим чаем и рассмеялась: – Да ты весь в пупырышках! И губы синие!
Стараясь не выбивать зубами дробь о стекло, я сделал осторожный глоток, и внутри немедленно растеклось мягкое тепло, слабость отступила, перестала кружиться голова.
– Отличный чай! – выдохнул я, вернул стакан Ирине и слез с каталки. Сразу подогнулись колени, в голове зазвенело, а перед глазами посерело, и не упасть удалось, лишь собрав в кулак всю свою волю. За ширмой я немедленно плюхнулся на стул и тяжело навалился грудью на подоконник.
За окном – лето, внутри меня притаилась зима.
Будто Кай, которому осколок льда в сердце загнали. Или там зеркало было?
Не суть важно…
Помотав головой, я отогнал подступавшее беспамятство, оделся и вышел из-за ширмы.
– Ну как? – обратился к заведующему отделением, который рассматривал на экране компьютера переплетения