– Привет. – Произнесла она как можно более твердым голосом.
– О, Ритка, привет! – обрадовался визитер, – А мне тут твоя маман впаривает, что тебя нет дома. Куда это ты пропала? Не звонишь, не заходишь, к телефону не подходишь. У ребят спрашивал, никто не знает, где ты… Что случилось?
Они встретились посреди коридора, глядя друг другу в глаза. Мама, понимая, что лучше не вмешиваться, на цыпочках проскользнула в кухню и притворила за собой дверь.
– Ничего! – Ответила Маргарита, не отводя взгляд.
– Ты неважно выглядишь, – Лёшка попытался обнять ее за плечи, но девушка отстранила его руки. – Бледненькая такая… Плохо себя чувствуешь?
– Нормально я себя чувствую, – возразила Маргарита.
– Да нет, я же вижу, что плохо. Я знаю, тебе нужно лекарство. Хочешь, сейчас принесу?
– Нет. Не нужно мне твое лекарство! Уходи, Лёша.
– Да ладно тебе, Ритка! Что происходит? – на лице Лёшки появилась кривая недоверчивая улыбочка, которая сразу испортила иконописную, как раньше казалось влюблённой в него Маргарите, красоту.
– Лёша, меня больше нет! – Маргарита сделала шаг вперед, заставляя его отступить.
– Как это? – не понял Лёшка и растерялся.
– Так. Для тебя и твоих приятелей я умерла, исчезла, испарилась! Я больше не существую, как не существует мой номер телефона и мой адрес. Понял?!
Она продолжала вытеснять высокого худого Лёшку к выходу из квартиры, а тот, окончательно растерявшись от ее напора, отступал шаг за шагом.
– Уходи, Лёша, и больше не появляйся в моей жизни!
– Ну и дура, Ритка! – воскликнул, прижавшись спиной к двери, Лёшка, – Ты же без меня сдохнешь!
– Это я с тобой сдохну. Уже чуть не сдохла. Уходи!!
– Ладно… – он повернулся к ней спиной, ковыряясь в замке, наконец, распахнул дверь и выскочил на лестничную площадку.
Но просто так он, конечно, не мог уйти. Не привык он проигрывать! Надо было что-то сказать на прощание, и он сказал:
– Да я таких как ты тысячу себе найду! Да мне стоит только пальцем поманить!..
– Вали отсюда! – крикнула Маргарита и с грохотом захлопнула дверь перед самым носом своей прошлой жизни. Её сердце стучало, как церковный колокол, но это уже был не набат, а благовест.
***
А когда ребенок впервые зашевелился, Ритка сначала замерла, прижав руку к животу и настороженно прислушиваясь к новым ощущениям, а потом вдруг засмеялась, радостно, во все горло. На ее громкий, ликующий смех в комнату вбежала мама.
– Что случилась? – испуганно спросила она.
– Мама, он шевелится! Он живой, мама! – на глазах Маргариты появились счастливые слезы.
– Ну, слава богу! – с облегчением вздохнула мама, обнимая плачущую и смеющуюся одновременно дочь.
С тех пор на каждое шевеление, на каждый толчок в животе, Маргарита про себя говорила: