– Видимо, плохая связь, – ответил я.
Был у меня ещё один источник дохода. Я помогал разного рода просителям, жалобщикам составлять заявления. В Москву многие приезжали за правдой. Я печатал тексты на машинке и вдобавок давал консультации. Даже таксу завёл – за письмо в парт- или адморганы, в суды – 5 рублей, в отраслевые министерства – 3 рубля. Работа была нудная, но один случай меня сильно позабавил…
Тогда шёл XXVII съезд КПСС. Земляки привели одного ходока с просьбой помочь ему с письмом в адрес съезда. Текст (где-то 15 страниц) был на грузинском, попросили перевести. Он начинался с того, что подателя сего заявления, Пантико А., обвинили в аморалке, из-за чего исключили из рядов партии. Хочет восстановиться.
А случилось вот что.
Как-то в отсутствие жалобщика в гости к нему нагрянули его кузина со своей подружкой. Звали подружку Ламзира, девица из деревни. Потчевала гостей жена Пантико – Дарико. Случай вроде заурядный, но обернулся драматично. Через некоторое время после визита Ламзира понесла. Родитель девицы устроил ей допрос с пристрастием, но она так и не могла вспомнить, откуда «всё это». «Что в деревне говорить будут?!» – сокрушался отец. Сначала подозрение пало на непосредственного начальника Ламзиры, которая вместе с кузиной Пантико работала в городе, в магазине. Предъявили ему претензии, а тот парламентёров переколотил, да ещё вслед из двустволки пальнул.
В один день Ламзиру вдруг осенило. И вот она, уже на 3 месяце беременности, пришла к Пантико. Он в этот момент колол дрова во дворе. Видит Ламзиру – лицо у неё смиренное и многозначительное, живот уже был виден. Хозяин, парень без затей, вдруг сразу осведомился, а не беременна ли гостья. В ответ последовало:
– Именно так! Поэтому я здесь. Я ношу твоего ребёнка…
Пантико от неожиданности топор уронил. Ламзира быстро-быстро затараторила:
– Правильно, тебя не было дома, когда я с твоей кузиной в гости зашла. Дело в том, что я… на твою постель села. После того почувствовала, что в «марьяжном интересе».
Пантико пришёл в себя и даже попытался острить.
– Меня огорчает неразборчивость моей постели! – сказал он, глядя насмешливо на дурнушку Ламзиру, – а ты что, без штанов в гости ходишь к незнакомым людям?
– Право, неприличные вопросы задаёте даме, – был ответ.
Пока Пантико подбирал очередную остроту, тут как стервятники налетели родственники Ламзиры. Кто с пряником, кто с кнутом. Отбиться он не сумел. Деньги взял, и стало у него две жены. Новая, то есть Ламзира, и старая – Дарико. Новая обещала уехать в деревню, как ребёнок родится. Дарико тоже решила потерпеть.
– Вернусь в деревню, будто не сошлись характером с мужем. Соседи успокоятся, не будут мучиться в догадках, – говаривала Ламзира незадачливому двоеженцу, – не всем ведь объяснишь, что от твоей кровати забеременела.
Мальчик родился. Вырученные деньги пошли на ремонт крыши. Но