«Что-то ей от меня надо, – подумал я. – Наверное, в театр хочет устроиться».
– Извините, что я так – сразу, – Марина не отрывалась от лужи. – Но глупо делать вид, что это не так. Вы не против со мной пообщаться? Кстати, меня зовут Марина.
Это было совершенно некстати…
«Чего все-таки ей от меня надо?» – спрашивал я непонятно кого, изо всех сил старясь не испытывать неловкости.
Неловкость – это когда хочется, чтобы быстрее все закончилось. И если бы Марина спросила: «Вы против со мной общаться?», я бы ответил: «Да», просто потому, что спорить не было сил. И желания не было.
Но она спросила: «Вы не против?», и я ответил самым коротким ответом:
– Да.
Она улыбнулась. Улыбка была не победительной, какую все чаще видел у своей жены, а тихой. И мне снова показалось, что у Марины умные глаза и высокий лоб. С грудью тоже все было нормально. Впрочем, я давно заметил: женщин с умными глазами гораздо меньше, чем женщин с красивой грудью.
– Завтра у меня репетиция заканчивается в три, – сообщил я, и, как мне показалось – решительно, двинулся к машине. Я почему-то думал, что, когда женщина просит мужчину о свидании, он должен вести себя именно так.
Не слишком ли я мудаковат для сорока семи лет, как думаешь, сынок? Когда тебе сорок семь, уже трудно понять: то ли ты впал в детский маразм, то ли сохранил юношеский пыл, то ли просто превратился в инфантильного идиота.
Дойдя до машины, я подумал, что надо бы предложить ее подвезти хотя бы до метро – это было бы по-мужски, красиво и вообще правильно.
Я обернулся – Марина исчезла.
Ты прекрасно знаешь пустую площадку перед нашим служебным входом и понимаешь, что там негде спрятаться, даже если б Марине вдруг захотелось поиграть в прятки. В театр бы никто ее не пустил, меня она не обгоняла. Она исчезла, как испарилась.
На следующей день на репетиции я про нее не думал совсем. Вообще. Я был свободен от нее, и это мне нравилось. Правда, репетицию я закончил ровно в три, а, шагая к служебному выходу, я зачем-то подумал: «Хорошо бы она не пришла. Бог его знает, что из всего этого получится…»
Я уже открывал дверь, и в голову пришла очередная нелепая мысль: «Очень даже понятно, что получится, если она придет, тоже мне – тайна Мадридского двора».
Марина ждала меня. Во всем своем индийском макияже стояла и нервничала. Я увидел ее через стеклянную дверь служебного входа.
«Если я выйду через главный вход, мы не встретимся», – подумал я и открыл дверь ей навстречу.
Она заметила меня и покраснела. А я испугался. Первое ощущение: не радость, не восторг, даже не любопытство – страх. Не заманчивый страх предчувствия любви, о, нет, обычный такой бытовой ужас интеллигента по поводу сразу всего. Что начнутся отношения, которые бог знает, к чему могут привести; что они не начнутся и я буду по этому поводу переживать; что отношения начнутся, а я окажусь несостоятельным в каком-нибудь смысле, например, в интимном; что сейчас в ресторане