– Развязывай… ты же не пьешь совсем!
– Мало ли. Лет двадцать, мало ли?.. Это я без тебя не пью, а с тобой… Все равно не отойду, пока не помяну наших героев! Давай на троих.
– С этим, что ли… у входа?
– Не. Ему нельзя. Он на работе. – Что-то мне это напомнило… – А третьим у нас будет, кого поминать будем. По-боевому. Достань стаканы… Помяни, Господи, и вся в надежди воскресения и жизни вечныя усопшия… – бормотал старец, пока я «трудничал», откупоривая, разливая и обтирая рукавом редиску, – … рабы Божия Викторию, Сергея, Андрея, Сергея, Геннадия… Новопреставленных нет? – деловито спросил Павел Петрович, с достоинством принимая из моих рук стакан.
– Нет.
– Тогда можно и чокнуться.
– Только я не всех еще перечислил…
– Кого еще причислил?
– Отца Торнике…
– Слыхал я о нем. Это не его ли посадили за то, что он целый пионерский лагерь покрестил, пока они в речке купались? Добрый был старец! Не мне чета… – Стаканы дрожали в наших руках, пока мы торопливо бормотали: я – имена родных, а он – … и зде лежащия и повсюду, православныя христианы, и со святыми Твоими, идеже присещает свет лица Твоего, всели, и нас помилуй, яко Благ и Человеколюбец.
– Аминь! – Мы чокнулись.
И как же она прошла! Как молитва.
– Да! – вздохнул Павел Петрович. – Стоило сушить двадцать лет! Как там у вашего Маяковского: и стоило пить, и работать не стоило? Наливай вторую, чтобы не хромать… За Викторию, за Сергея-Даура, за Андрюшатика, за Салтыка…
Не успели мы всех помянуть, как нам и не хватило.
– Видишь как… человек предполагает, а Бог располагает! Хотел я последнюю во здравие оставшихся выпить, ан и нет на нас благословения! Какой сегодня день?
– Кажется, суббота.
– Не люблю субботу!
– Это еще почему?
– Люди не работают.
– И что, плохо, что ли?
– Людей много. А мне всегда только субботники выпадали.
– За что ты людей так не любишь?
– Разве? Я сказал, что субботу.
– Ну, тогда за что все-таки субботу?
– За то, что Творец в субботу сотворил человека.
– Чем тебе человек так не нравится?
– А ты думаешь, Творцу он нравится?
– Что же ты любишь?
– Творца. А еще понедельники. Это для меня праздник.
– Почему?
– Люди на работе, а я нет.
– А теперь ты хнычешь, Пепе! Благословение, не благословение… – И я снова потянулся за рюкзачком.
– Так ты и вторую принес? Не знаю, радоваться или огорчаться: я уже было точку поставил…
– Принес, а как же. Твоя наука.
– У